Мы перешли Гарвард-сквер и зашли в суши-бар. Ник и Джулия шли в ногу, крепко обняв друг друга. Мы поужинали, а потом еще погуляли. Они увлеченно говорили о книгах Гегеля, Маркса, Томаса Манна, о политике и кино. Ник обставил нас в игре «Шесть шагов до Кевина Бейкона», хотя Джулия почти загнала его в тупик, назвав (кто бы мог подумать) Халка Хогана. Так что ему нужно было назвать пять шагов из шести.
– Хорошо, – сказал Ник, раззадоренный вызовом. – Он снимался в «Рокки-4» с Сильвестром Сталлоне, который снимался в «Полицейских» с Рэем Лиоттой, который снимался в «Наркобароне» с Джейсоном Патриком, который снимался в «Пропащих ребятах» с Кифером Сазерлендом. – Ник довольно улыбался. – А Кифер Сазерленд играл в «Коматозниках» вместе с Кевином Бейконом.
Я прибыл в Бостон вместе с близким другом нашей семьи, персонажем книги, которую я тогда писал. Он жил и работал в Шанхае. Мы встретились с ним за кофе. Ник и Джулия произвели на моего друга благоприятное впечатление, и прежде чем они отправились обратно в Амхерст, он спросил, не хотят ли они приехать на лето в Китай. Он мог бы помочь им устроиться на работу преподавателями английского языка, кроме того, они могли бы выполнять волонтерскую работу – возможно, в дошкольном учреждении. Он также знает, где они могли бы остановиться. Они отнеслись к этой идее с энтузиазмом и благодарностью. Обратно я летел в приподнятом настроении. Жизнь у Ника налаживается. Проблемы с наркотиками он оставил в прошлом.
Учебный год заканчивался, и мы начали планировать путешествие в Китай. Сначала ребята поработают шесть недель в Шанхае, затем поедут в Юньнань и Тибет. Перед поездкой, в конце мая, Ник приедет домой. Здесь он начнет работать, чтобы собрать часть денег на путешествие. Потом приедет Джулия, и они отправятся в Китай. Ник, казалось, был очень доволен этими планами, а также предвкушал приезд домой: ему хотелось увидеться с Джаспером и Дэйзи. Дети были вне себя от радости. Его возвращения все ожидали с волнением и некоторой тревогой, но и с надеждой. Вот почему таким страшным ударом для нас было, когда Ник выложил всю правду – что он употреблял наркотики все время с тех пор, как вернулся домой, – весь прошедший семестр.
Он ушел, хлопнув дверью. Я в шоке. Не может быть, думал я. Нет, нет и нет! Когда, вернувшись после школы, Джаспер и Дэйзи не нашли дома Ника, они пристали ко мне:
– А где Ник?
– Не знаю, – сказал я.
На глаза навернулись слезы.
Когда Ник ушел, я погрузился в неприятное и до тошноты привычное состояние тревоги, чередующееся с приступами паники, которые лишали последних сил, – так остро я переживал каждую минуту его отсутствия.
Утром я уселся на подоконник в гостиной и стал читать и перечитывать вступительный абзац статьи. Перекрестья светового люка отбрасывали полосы на поверхность мебели. В гостиную вошел Джаспер, лохматый после сна, в руках атласная коробочка, в которой он хранит свои сбережения – восемь долларов. Вид у него растерянный.
– Кажется, Ник взял мои деньги, – сказал он.
Я взглянул на Джаспера – растущее сильное тело и непонимающие глаза. Я протянул к нему руки, чтобы он мог вскарабкаться ко мне на колени. Как объяснить восьмилетнему ребенку, почему любимый старший брат украл у него деньги?..
Часть IV. Если бы только
Пьянство – это безудержное влечение к медленной и верной отраве, этой страсти, которая не считается ни с чем на свете, заставляет забывать о жене, детях, счастье, положении в обществе и бешено увлекает свои жертвы вниз, в бездну, в смерть.
Чарльз Диккенс. Очерки Боза
[23] …К тому же так лучше, смерть становится ближе, мне не нужно ее искать, больше не придется бросать ей вызов, издеваться над ней, заигрывать с ней. Она тут со мной, как домашняя кошка или календарь на стене.
Чарльз Буковски. Размышления на 71-м году
[24] 1
Конец мая. В среду вечером мы с Карен были вынуждены нанять няню, чтобы она присмотрела за детьми. Нам нужно было снова ехать на встречу, связанную с наркозависимостью Ника.
Скрепя сердце мы отправились в Новато, сельский городок на северной окраине округа Марин, на собрание родственников наркозависимых Ал-Анон. Вот уж где я меньше всего ожидал оказаться. Подобно встречам «анонимных алкоголиков» они проводятся в цокольных помещениях церквей, в библиотеках и общинных центрах по всей стране. Я не состоял в этой организации. По возможности я избегал подобных собраний, на которых присутствующих настойчиво просят делиться с другими своими чувствами. И тем не менее я очутился здесь.
Я долгое время хранил в тайне проблему нашей семьи. Дело не в том, что мне было стыдно. Я хотел защитить Ника, сохранить хорошее впечатление о нем у наших друзей и знающих его людей. Но я понял, насколько верна поговорка, которая в ходу у «анонимных алкоголиков»: ты болен, пока хранишь свои секреты. Я понял, что мне становится легче, когда я рассказываю о наркозависимости своего сына, размышляю об этом вслух, слышу и читаю истории других людей, оказавшихся в подобной ситуации. Большинство консультантов, к которым мы с Карен обращались, рекомендовали посещение встреч Ал-Анон. Тем не менее нам понадобилось время, чтобы решиться на это.
Собрание проходило в довольно убогом помещении. Около дюжины людей сидели на стульях, расставленных по кругу. Еще один круг. Подавали кофе «Фолджерс» и пончики, обсыпанные сахарной пудрой. Над головой мигали и шипели неоновые трубки, в углу тарахтел вентилятор на шаткой подставке. Собрание объявили открытым. Посыпались избитые фразы, уже основательно поднадоевшие и вызывающие раздражение. По всей видимости, они составляли основу работы как «анонимных алкоголиков», так и организации Ал-Анон. Среди них призыв «Оставь все на волю Божью». И еще три принципа, которые на самом деле помогали, хотя я не всегда им верил: «Не вы стали причиной этого, вы не можете это контролировать, вы не можете вылечить это». Что бы там ни говорили, но где-то внутри я был убежден, что это моя вина. Я в свое время легко бросил наркотики, Ник же не смог остановиться. Может быть, это я запустил этот процесс, с одной стороны лицемерно предупреждая его об опасности наркотиков, а с другой – давая молчаливое разрешение на их употребление. Оглядываясь назад, я с ужасом вспоминаю, как курил марихуану вместе с ним. Наркозависимым обязательно нужно кого-то обвинять в своем пристрастии, и в своем окружении они находят достаточно людей, готовых взять вину на себя. Что бы я ни делал в прошлом, я все делал по своей наивности и глупости, из-за своей незрелости, но теперь это не имеет значения. Я не переставал винить себя. Окружающие могли всячески поносить меня. Могли критиковать меня. Могли обвинять меня. Ник мог винить меня. Но все их слова и поступки не шли ни в какое сравнение с тем, как я сам ругаю и виню себя. Когда я слышал: «Не вы стали причиной этого», – я не верил.
