Ноги девушки кровоточили. Когда З. заметила, что Вики смотрит на них, она пробормотала:
– Лампа упала на пол и разбилась. Мы собирали осколки.
Ник поведал Вики уже привычную мне ложь:
– Мы должны были пройти через это. Мы завязали. Мы уже трезвеем.
И попросил мать уйти и больше не приходить.
Вики позвонила мне и все рассказала. В ее голосе я слышал те же чувства, которые сам испытывал столько раз. Она была в ярости и одновременно чувствовала себя несчастной и напуганной. Ее так захлестывали эмоции, что она даже не могла плакать.
Прошла неделя.
Воскресенье. Я отвез Дэйзи на встречу с подружкой и ее матерью в парк Вашингтон-сквер. Мы встретились и пошли вместе через парк туда, откуда можно было наблюдать парад в честь Дня Колумба
[34]. На платформе танцевали девушки, одетые как королева Изабелла. И я увидел среди них Ника. Ему шесть лет. Платформа с королевами проплывает мимо. Это район, где мы раньше жили. Ник вместе с другими ребятишками бежит к конструкции для лазания, взбирается наверх, смотрит парад из этого «вороньего гнезда»
[35], машет королевам…
После я повез хихикающих девочек на празднование дня рождения в мастерскую керамики. Пристегнувшись ремнями, они сидели на заднем сиденье и играли в игру, подсказанную книгой с картинками «К счастью» Реми Чарлипа.
Вот о чем говорилось там:
«К счастью, Неда пригласили на вечеринку-сюрприз.
К несчастью, она происходила за тысячу миль от его дома.
К счастью, друг одолжил Неду самолет.
К несчастью, двигатель взорвался.
К счастью, в самолете был парашют.
К несчастью, в парашюте оказалась дырка».
– К счастью, у нее был очень вкусный сэндвич, – говорит подружка Дэйзи.
В свою очередь Дэйзи продолжает:
– К несчастью, она уронила его на грязную землю, а мимо пробегала слюнявая собака, которая проглотила этот сэндвич.
– К счастью, она выплюнула сэндвич, и он стал как новый.
Обе заливисто рассмеялись.
– К несчастью, прибежал маленький пушистый хомячок, схватил его и вместе с ним исчез в трещине в стене, только мы его и видели…
В моей голове начала прокручиваться собственная версия игры.
К счастью, у меня есть сын, мой милый, красивый сын.
К несчастью, он наркозависимый.
К счастью, он в процессе выздоровления.
К несчастью, у него случился рецидив.
К счастью, он снова в процессе выздоровления.
К несчастью, он сорвался.
К счастью, он снова в процессе выздоровления.
К несчастью, он сорвался.
К счастью, он не умер.
3
Прошла еще неделя.
Вики, с которой я разговаривал каждый день, сказала, что она в беспомощном состоянии, в каком-то оцепенении. Я тоже. Не то чтобы я не беспокоился о Нике, я все время думал о нем, но сейчас его срыв не вывел меня из строя.
Не в такие ли моменты родители прекращают попытки жить жизнью ребенка?
Я снова шел по улице, теперь в Сан-Рафаэле. Я шел мимо людей и переступал через них. Эти люди одиноки, покинуты близкими. И я думал, как всегда: «Где их родители?» Но на этот раз я задавал вопрос себе: «Неужели я стал одним из них – родителей, смирившихся с поражением?» Мои страдания и мучения нисколько не помогли Нику.
Я не делал вид, что ничего не происходит. Я делал то, что мог.
Я ждал.
Это нисходящая спираль.
Это дегенеративная болезнь. В воображении я представлял ее в виде нисходящей спирали.
Нет, мои чувства не притупились. Хотя как бы мне хотелось ничего не чувствовать! Порой мне кажется, что я просто раздавлен грузом переживаний.
Я старался бодриться, держать себя в руках.
Рэнди продолжал звонить Нику и оставлять сообщения на его замолчавшем мобильнике. Этот мудрый терпеливый парень был как спасательный круг для моего сына.
Пользуясь телефоном З., который еще работал, Ник звонил и оставлял сообщения.
– Я просто хочу, чтобы вы знали, что мы в безопасности. У меня все хорошо. Мы ходим на собрания. Я стараюсь не употреблять.
Он утверждал, что рецидив был эпизодической ошибкой, продлился всего три дня, а сейчас все в порядке. Но чем больше он говорил, тем очевиднее становилось, что это голос Ника, который сидит на наркоте.
Я ждал.
Это как наблюдать издали за поездом в последние минуты перед его крушением с помощью бинокля с дефектными линзами. Все, кто любил Ника, сочувствовали ему. Карен и я. Вики и я. Рэнди. Мы всё понимали. Но ничего не могли сделать. Я перезвонил Нику на оставленное сообщение:
– Ник, не забывай, как опасно для тебя не посещать собрания. Не забывай, как опасно следовать логике твоего мозга, когда на него воздействуют наркотики.
Во время реабилитации, когда Ник работал с Рэнди, он сам объяснил мне коварство болезни: «Наркозависимый не может доверять собственному мозгу. Его мозг лжет, говорит: “Ты можешь позволить себе одну выпивку, один косячок, одну дорожку, всего одну. Ты уже превзошел своего наставника. Тебе не нужно зацикливаться на неукоснительном выполнении требований программы реабилитации, в которой ты нуждался, когда выходил из рецидива. Сейчас ты чувствуешь себя более счастливым и полноценным человеком, чем когда-либо прежде. Ты независим, бодр и энергичен”». И Ник сказал тогда, что не может доверять собственному мозгу и должен опираться на поддержку Рэнди, на встречи анонимных алкоголиков и наркоманов, на программу реабилитации и на молитвы, да, на молитвы, чтобы двигаться вперед.
Ник, ты делал такие успехи, ты так много достиг!
Позволь мне процитировать тебя самого: «Все, что у меня есть, пойдет прахом, если я не удержусь в программе».
Через два дня, в среду, Ник позвонил и заплетающимся голосом попросил деньги на оплату квартиры. Он сказал, что знает, что я откажу. Эти слова он приберег на конец разговора, после того как произнес:
