Рукава свитера были подтянуты вверх, и я с удовольствием любовалась его сильными руками. Прости, дневничок, за такие подробности, но знаешь, я почему-то в тот миг была счастлива, словно в детстве, когда молодые мама с папой смеялись и готовили ужин, а я мешалась им, обнимая то одного, то другого.
Но вот мясо было порезано, заправлено специями и поставлено в духовку в специальном пакетике, картошка на сливочном масле жарилась на сковороде, а мы вдвоем сидели за столом и пили кофе. За окном улыбалось солнышко, на занавеске тихо колыхались развешанные Сережкой снежинки. В воздухе запахло печеной мясной корочкой. Борис откинулся на спинку стула и вытянул длинные ноги.
Я держала в руках чашку и смотрела на его профиль. Они с братом были очень похожи. Только Александр был как-то мягче, сглаженней, что ли… А лицо Бориса выглядело худым и острым. И даже светлый ежик на голове топорщился волосами-иголками. А глаза… какими же они могут быть разными! Неожиданно он повернулся и приподнял светлые брови:
– Лена! Вылези из грез и помешай картошку!
Рассмеявшись, я вскочила и перевернула жаренки вверх.
– Может, добавить в нее лук? – Поинтересовалась у него.
– Нет, Леночка, спасибо. Доставай тарелки и порежь помидорчиков и огурчиков. Только не салатом, а на долечки.
Он тоже встал и открыл духовку. Я выключила картошку и накрыла на стол.
И снова мы наперегонки ели жареную картошку с сочным и душистым мясом, заедая все это великолепие зеленью. Думаю, один день отступления от привычной диеты погоду не сделает, тем более что мне сегодня ехать в ночное… Мы смеялись, вспоминая что-то из детства. Борис даже рассказал, что мама пыталась сделать из него скрипача. Но, закончив общеобразовательную и музыкальную школы, волей отца он ушел в армию.
– Спасибо, за вкусный… о, уже обед, Леночка! – Он посмотрел на часы.
И в это время в комнате зазвонил мой телефон.
– Мама! – Проорал в трубку мой сын. – Мы уже въехали в город! Жди, скоро будем!
И отключился. Я выскочила из комнаты. Надо же как-то подготовить Бориса, что мои совсем рядом!
Но он уже стоял в прихожей. Одетый в куртку.
– Как?! – Мне стало ужасно обидно. – Ты уезжаешь?
– Эй, – серые глаза смеялись. – А кто вчера пытался от меня отделаться?
– Да. Конечно. – Мои губы улыбались, но настроение упало ниже плинтуса. – Пока, Борис Александрович…
Он еще раз улыбнулся, провел ладонью по моей руке и открыл дверь. И, не оборачиваясь, вышел. Сквозь занавески на кухне я видела, как со двора выехал черный мерседес.
Я вздохнула. Жаль. Но жизнь – есть жизнь. Его место там, мое – здесь. Прямые пересекаются, чтобы разойтись и навсегда затеряться в бесконечности…
Быстро переодевшись в домашние брючки и маечку, я заправила свою кровать. Сняла постельное белье с Сережкиной. Бросила его в корзину. Скоренько перемыла посуду. Оставшееся запеченное мясо положила в глубокую стеклянную кастрюлю. Оно было еще теплым и душистым. Я не стала его убирать, а только прикрыла крышкой: сейчас приедут мои близкие, и все это съестся. Снова начистив картошки, я поставила ее варить. И где-то в холодильнике у меня был позавчерашний суп и купленные Панкратовым салатики…
На место мерседеса во дворе встала старенькая отцовская Нива. Первым с заднего сидения выскочил Сережка и открыл дверцу бабушке. За ним вылезла Вероника в хорошенькой салатовой курточке и разноцветной шапочке с помпоном. Надо же, как у нее с лета отросли волосы! По современной молодежной моде они свисали из-под шапки вниз. Вот вышел отец и закрыл машину. Картошка на плите уже успела закипеть. Я уменьшила огонь, посолила воду и пошла открывать дверь.
– Мама! – Заорал сын еще на лестнице. – Мы приехали! Привезли тебе картошки и морковки! А еще – огурцы в банке!
Он отдал мне сумку и стащил шапку.
– Знаешь, мы так быстро доехали! Машин нет вообще!
– Вероника! Здравствуй, проходи, вот тапочки… Бабушка, дедушка, приветик… – Я подставила для поцелуя щеки. – Как вы там, в деревне, не замерзли?
– Да что ты, Алешка, на улице – теплынь, словно и не зима. Какие-то пять градусов! – Отец у меня был моложавым и стройным. И лишь серебряные волосы выдавали возраст. Впрочем, он еще работал. А мама, уже как год, радовалась пенсии.
– У тебя есть продукты? – Мама, первым делом, направилась с ревизией на кухню. – Если вы уедете, надо сегодня побольше наготовить. Вернетесь из Москвы голодные!
– Да, мамочка, у меня все есть. Папа, включи телевизор, отдохни. Сегодня много интересных фильмов. А, разложи столик, сейчас будем обедать!
Вероника серьезной тенью замаячила сзади:
– Теть Лен, давайте тарелочки и приборы, я накрою!
Какая милая у меня будущая невестка! Она пошла в комнату с посудой, и я услышала ее строгий голос:
– Сережа, иди переоденься!
Я засмеялась и переглянулась с мамой. Та подняла брови домиком и улыбнулась.
– Ничего, пусть привыкает слушаться…
– Ой, мам…– Я вздохнула. – Лучше бы привыкал к ответственности. А то сейчас слушается нас с тобой, потом – жену… А случится что, кому разруливать? Веронике?
– Это что тебя на такие мысли потянуло?
– Да так. Понимаешь, наши мальчики даже не знают, что такое самостоятельность, ответственность не только за свою судьбу, но и за судьбы живущих рядом людей. Хорошо, если его жизнь будет гладкой и спокойной. А если не будет рядом того, кто бы за него подумал и решил проблему?
– Перестань, я за папу всю жизнь думаю. И прожили-то мы все эти годы хорошо.
– Мам, ты думаешь за него, когда пойти на рынок или съездить в деревню… Я имею в виду совершенно другое. Мы, женщины, принимаем решения относительно того, что касается жизни в семье. И это – правильно. Но иногда к тебе приходят проблемы из внешнего мира. И ты встаешь перед выбором, словно витязь на распутье, не зная в какую сторону метнуться. Разве отец в такие моменты не брал решение этих вопросов на себя? И потом, разве ты его заставляла в свое время искать работу, где хорошо платят? Нет, он сам знал, что благополучие его семьи – дело собственных рук. Да, ты давала задание – он делал. Но ты же не разжевывала ему путь из точки А в точку Б. И не водила за руку. Понимаешь? Он свой путь просчитывал сам.
– Ну да. – Согласилась она. – Но ведь так и должно быть?
– Должно. – Закончила я разговор и слила картошку. Затем растолкла, растопив в ее горячих недрах масло.
И скоро мы впятером сидели за столом. Негромко говорил телевизор. Мама смотрела «Карнавальную ночь» и подкладывала папе кусочки. Сережка что-то нашептывал на ушко Веронике. Было тепло и уютно. За окном незаметно ушло спать солнышко, а на город упала светлая и звездная ночь. Снег закончился, и лишь редкие белые точечки иногда пролетали мимо освещенного окна.
