Я улыбнулась привычной улыбкой, так как вся остальная публика тоже посмотрела в мою сторону.
– Всем приветик! – Махнула я ладошкой. – С Новым Годом!
И пока на встречу со мной вокруг стола спешил, наверное, Владлен Семенович, я быстренько оглядела всех присутствующих.
Мать Бореньки и Сашеньки сидела во главе стола. И если тетушка Лика была маленькой и худенькой, то «Виолочка» была дамой крупной. Не столько в длину, сколько в ширину. В ее слегка мерцающих сединой волосах сияла диадема. Не знаю, брильянтовая или купленная в детском мире за три копейки, но это было заявление о том, кто на этом вечере королева, а кто просто пришел мантию подержать. Кроме того, на ней было черное с блестящей нитью трикотажное платье. В ушах – крупные серьги. Ни в жизнь не поверю, что сверкающий камень в них – драгоценность. Хотя… может, стразы? Полные, накрашенные малиновым, губы. Щечки, как у пупса – ни одной морщины. Интересно, она делала подтяжку? Холодные серые глаза с недоумением оглядывали материализовавшееся в ее квартире недоразумение – то есть, меня. Рядом Лика поставила чистую тарелочку Бореньке, который в темном углу о чем-то разговаривал с худощавой блондинкой в голубом платьице, обтягивающем ее угловатые прелести. Лица ее я разглядеть не смогла. Возможно, это та самая Ирина Полуденцева, о которой говорила Лика?
С другой стороны хозяйки сидела женщина средних лет, то и дело заглядывающая Виолочке в глаза. Два места рядом с ней пустовало. Наверное, это – Нона Ивановна, мама того робкого мужчинки, который предпочел снова ретироваться на кухню?
Дальше сидела скромная пожилая пара. В их лицах, кроме любопытства, не было ничего. Затем – полная и яркая блондинка средних лет с начесанными волосами, накрашенными глазами, платьем – декольте и ярко-красными акриловыми ногтями, которыми она сжимала бокал. Кстати, платье тоже было красным. На ее лице буквами с мою ладонь было написано предвкушение горячего сражения. Я снова посмотрела на воркующую в углу парочку. Женщина наступала, пытаясь прижаться к Борису руками и телом. Он пятился, но не убегал. Блондинка за столом, проследив мой взгляд, довольно, во весь рот, улыбнулась. Мамочка вывела в свет дочушку? По поведению понятно – сражаться за места у тела Панкратова будут до последней капли крови. Возможно, новобрачной. Какой расклад! А у меня ни одного козыря и шестерки на плечах. В пылу досадных мыслей совсем забыла про тетушку Лику. Другого места за столом ей не нашлось. Зато она бодро бегала вокруг, предлагая то холодец, то салатики, то вино…
Но вот до меня дошел Владлен Семенович и сразу бросился лобызать ручки. Какое счастье, что я их помыла!
– Вы чудо! – Восклицал он, суетясь вокруг меня, словно мопс у вытянутой ноги. – Какая славная девочка! Вы пришли с Лешенькой?
Пока я соображала, о ком это он, все посмотрели на женщину рядом с Виолочкой. Та испуганно затрясла подбородком:
– Нет, что вы! Мой Лешенька…
– Еще маленький. – Закончила я ее мысль.
– Да-да! – Подтвердила она в панике.
Все, даже Виолочка, подавились улыбками.
– Так с кем же Вы, дитя? Или сами, по зову доброй воли и чистого сердца, пришли напитаться в этот романтический дом волшебством музыки и таинством слова?
– Вот-вот. – Покивала головой. – И немного потанцевать. Вы же не сможете отказать даме в любимом развлечении?
– О, – мужчина даже задохнулся слишком большим количеством воздуха, – Владлен Семенович!
– Елена Михайловна! – Я изобразила книксен. – В джинсах и тапочках это смотрелось странно.
– О, Еленочка! Смею ли я Вас так называть? Лика, сядь за пианино!
Тетушка с грацией молодой серны поставила салатницу и метнулась к инструменту.
Меня одновременно злил и веселил весь этот бардак. Боренька привел меня сюда посмотреть, как я буду выкручиваться из ситуации? Что ж, в нашей конторе иногда и не такое случалось. Вполне себе важные павлинистые птички после вразумляющих объяснений складно пели о жизни и летали в ближайший сбербанк оплачивать квитанции.
Лика заиграла «На сопках Манчжурии». Странный выбор для новогоднего бала. Мы с Владленом вышли на середину комнаты и начали вальсировать. Хочу сказать, что у него это получалось гораздо лучше, нежели сочинительство стихов.
– Вы изумительно вальсируете! – Удивился он, как и я.
– О, я кружилась бы с Вами вечно, но время танцует быстрее! – Громко оповестила я все благородное собрание, а особенно Бориса, который обещал, что поздравление не затянется. Но, судя по его поведению, он решил застрять здесь надолго.
А Владлен Семенович прижал к себе мою ручку и снова тщательно обслюнявил. Я улыбнулась с совершенно идиотской физиономией.
Но остальным гостям отсутствие Лики у стола не понравилось. Процесс поедания и выпивания без обслуживания постепенно замедлился. И хозяйка, перекрывая звуки музыки, зычным голосом позвала:
– Дорогая, не увлекайся, пожалуйста!
Музыка смолкла. Владлен Семенович поклонился и попытался найти мне место за столом.
– О, не стоит затрудняться! – Поблагодарила его. – Я, в-общем, на минуточку и уже ухожу. Счастья всем и веселья!
Я метнула взгляд на Бориса, но тот, забыв обо мне, тесно общался с Ириной. Оч-чень тесно. Прямо-таки, в обнимку. Что ж. Это не страшно. В большом городе полно такси. И наверняка найдется водитель, который не откажется отвезти нас обратно. Тем более, деньги я с собой взяла. Просто чувствовала, что на Бориса особенно полагаться не стоит. Выйдя в коридор, я быстро надела кроссовки и куртку. Открыла дверь и захлопнула ее за собой.
Выйдя из подъезда, вдохнула морозный ночной воздух. Итак, передо мной две задачи. Первая – позвонить ребятам, вторая – найти такси. Нарисовав на засыпанном мелким снегом ветровом стекле мерседеса сердечко, я засунула руки в карманы, достала телефон и пошла в сторону Садового Кольца.
– Сереж, вы там как? – поинтересовалась я. – Устали?
– Нет, мам. Тут, на Арбате, здорово! Мы нашли пиротехническое шоу. Сейчас смотрим!
– Не замерзли?
– Нет, мам. А когда мы поедем на Воробьевы Горы?
– Сынуль, тут такое дело, только не расстраивайся…
Телефон из моей руки решительно выскользнул вверх, а я развернулась и приготовилась дорого отдать свою жизнь. Но сзади меня стоял Борис в одном свитере, и держал мой телефон:
– Не расстраивайся, мы с мамой сможем подхватить вас не раньше, чем через двадцать минут. Где? А ты где? Понятно. Тогда там и стойте. Мы подъедем поближе и заберем вас. Все, до встречи.
Он протянул мне телефон.
– Почему ты ушла?
– Неправильный вопрос. – Равнодушно сказала я. – Попробуй еще раз.
Он немного подумал и провел рукой по светлым волосам, в которых уже запутались блестящие снежинки. А потом попытался взять меня за руки, но я отстранилась.
