Я убрала телефон.
– Спасибо, но как?
Он решительно взял меня за руку и потащил вперед. Я бежала следом, даже не пытаясь вырвать из его ладоней крепко сжатые пальцы.
– Я здесь вырос. – Прокричал он сквозь треск петард. – И дружил не только с детьми профессоров и дипломатов.
А в моей голове теперь вертелась одна мысль: поскорее убраться отсюда в наш маленький, со своими заморочками, но такой уютный и домашний городок!
Своих ребят я увидела у высокой елки в обнимку с Дедом Морозом и Снегурочкой. Сережка взял за плечи девчонку с длинной белой косой, а Вероника утонула подмышкой у огромного дядьки с бородой колечками и красным носом. Макс их снимал и увлеченно рассылал фотки.
– Мама! – Рванул ко мне мой ребенок. Такой большой, но еще совсем маленький…
Он обнял меня за шею, в его возрасте как раз мы сравнялись ростом, и расцеловал в щеки. Подбежала Вероника, доверчиво ткнувшись лбом мне в куртку. Я и ее обхватила рукой.
– Ну как повеселились?
– Все здорово! – одновременно начали ребята и рассмеялись.
– Мам, я все сфоткал, записал видео, потом, дома, посмотришь! А вы с дядей Борей где были?
– А мы все по работе. Только салют и видели.
Мой ребенок разжал объятия и повернулся к стоящему в двух шагах от нас Борису.
– Вы не передумали насчет Воробьевых гор?
– А вы не устали, не замерзли? Кушать не хотите?
– Нет, еще не очень. Мы посмотрим сверху на Москву, а там можно и обратно! Или Вы торопитесь? – Сережка внимательно присмотрелся к хмурому лицу Бориса.
– Нет, Сереж. Все, что обещал – остается в силе. Пойдем в машину!
И мы, вместе с тремя детьми, снова пробежали по улице и нырнули в темный двор.
– Ой, а почему здесь нет света? – Вероника подняла голову и посмотрела на слепые окна.
– Потому что здесь одни офисы. – Борис открыл машину, и ребята с удовольствием расселись сзади.
Я забралась вперед, Борис – за руль, и мы, осторожно развернувшись в тесном пространстве узкого двора, медленно поехали среди домов, дворов и тупичков.
Немного попетляв, мы снова выехали на Садовое Кольцо и тут же повернули на какую-то широкую улицу. И вот перед нами Бородинский мост. Мальчишки вскинулись и с удовольствием начали разглядывать и фоткать панораму реки с отражающимися в заледеневшей воде огнями больших домов по обоим берегам, МИДовской высоткой сзади и уже просматривающимися небоскребами Москва-сити. Спустившись с моста, мы скоро свернули на Кутузовский проспект, а потом, крутанувшись по третьему кольцу, мы снова оказались у Москвы-реки. Нырнув под мост, машина понеслась вверх, мимо темнеющего слева леса Воробьевых гор. У светофора мы свернули налево, к Мосфильму и смотровой площадке.
Борис поставил свою машину практически напротив площадки. С довольными восклицаниями ребята устремились к парапету, с которого открывался прекрасный вид на город. То здесь, то там вспыхивали залпы салютов. Центр заливало море огней. Я, вслед за Борисом выйдя из машины, с улыбкой смотрела, как к нам направляется полицейский с лицом охотничьей собаки, хозяин которой, наконец-то, подстрелил дичь. Судя по всему, здесь парковаться было запрещено. Взглянув на номера, он помрачнел, но все же подошел к Панкратову.
– Старший лейтенант Петров. Ваши документы.
Борис спокойно вытащил из внутреннего кармана удостоверение и в развернутом виде показал замерзшему лейтенанту.
– Да, я понимаю, – ответил тот, – но и Вы поймите: встанет один, за ним потянутся остальные. Могут возникнуть нежелательные эксцессы. Люди нетрезвые, кому-то станет обидно…
– Я отъеду. – Согласился Борис. И кивнул мне: – Лен, иди к ребятам. я сейчас вернусь.
Он снова сел в машину и медленно уехал искать место под сенью Университета.
Я протолкалась к ребятам.
– Мам, смотри, мы ведь там были? А это – Лужники! А можно мы пойдем на горку?
Немного в стороне устроили горку с надувными санями, и ребята загорелись прокатиться.
– Подождите, подойдет Борис, пойдете с ним.
– Спасибо за доверие. – Прошелестел мне в ухо его голос. – Постараюсь оправдать…или оправдаться?
Я улыбнулась.
– Идите… а я немного посмотрю на город. Хорошо?
Холодные губы чмокнули меня в висок. Я резко обернулась, но Борис уже уводил ребят в сторону горки. А я медленно пошла вдоль площадки.
«Странная складывается ситуация, – думала я, пробираясь сквозь пьющих шампанское и смеющихся людей. – Мужская и женская психика настолько различны, что, невзирая на труп в ресторане и веселенькое представление в квартире матери, в награду за вот эту поездку Панкратов вполне может потребовать близости. А мне, даже если бы я была к этому готова, совершенно не нужны переживания, ожидания продолжения взаимоотношений и, результатом, очередное горькое разочарование. Хотя, это – тоже выкрутасы женской психики. У мужчин все гораздо проще: понравилась самочка – перья распустил, обхаживает, подарки делает… А получил желаемое – тут же потерял интерес. Нет, я – женщина умная, все понимаю: проходила эти этапы с бывшим мужем. Но как же хочется не просто сексуального влечения, а схожести интересов, уважения, дружбы и, конечно, любви. Физической, духовной… Жаль, что почти все категории практически недостижимы».
Я посмотрела на неожиданно разъяснившееся ночное небо. Здесь, в большом городе, звезды едва видны: теплятся тусклыми огоньками, словно Боги устали смотреть на это скопище людей, в своих бесконечных играх забывших о добре, любви и дружбе. Забывших, что те, кто рядом, нуждаются в заботе и ласке. И что мир уже дрожит от бесконечного человеческого «хочу». Неважно, чего: новую сумочку, другую женщину, машину, круче чем у соседа, или чужую территорию. Неважно. Главное, добиться желаемого любыми подручными средствами: сексом, кредитом, воровством или ядерными ракетами… Какая разница? Какими в таком мире могут вырасти дети? Насильниками и убийцами? Теми, кто бессовестно вышвырнет на лестницу из квартиры старенькую мать, ведь от нее больше нельзя получить денег… или теми, кто, путая компьютерные игры с реальностью, выйдет на улицы убивать «пришельцев из космоса»?
Я поежилась. И тут, под елями, увидела маленькую красивую церквушку. Понятно, по ночному времени она была закрыта. Но сквозь маленькие оконца теплым огнем горели лампадки у икон, дрожали тоненькими язычками свечи… Остановившись рядом, я устремилась всей душой туда, где слышат все печали, мольбы и просьбы людские.
– Господи! – прошептали мои губы. – Прошу тебя, не оставляй наш мир своим попечением. Храни в добром сердце своем все стоны и печали человеческие. И пусть те, кто творит зло, даже не ведая этого, понесут наказание. Такое, чтобы они прочувствовали, насколько неправы, поступая подобным образом. А мир сотворенный Тобой, он – прекрасен. Вразуми души и сердца людские и не дай этому миру исчезнуть…
