– С Новым Годом! – Словно эхо, я повторила за ним.
С нами поздоровалась девушка-кассир, вставшая с табуретки и выглянувшая в окно посмотреть, на какой колонке мы остановились и, заодно, на чем приехали. Два мужичка, сидящих за столиком с кофе и пирожками, тоже кивнули головами.
– Может, по кофе? – предложил мне Борис и тут же сказал девушке: – Пятая, девяносто пятый, до полного, два кофе и два пирожка… Лен, с чем будешь?
Я взглянула на витрину.
– С капустой и с яблоком.
– Тогда четыре.
– Девяносто пятый, два кофе, четыре пирожка. Они у нас свежайшие! Дневной выпечки! – Девушка кокетливо поиграла ресничками.
А Борис мило улыбнулся и кивнул мне на столик.
– Садись, я все принесу.
И, пока машина заправлялась, Боря принес кофе и пирожки. Я надломила и понюхала начинку.
– И правда, пахнет аппетитно.
– Я же говорю, что свежие. У нас старых не бывает. – Обрадованная, что есть с кем пообщаться, девушка разливалась соловьем. – У Алика своя пекарня в поселке. Мы заказываем, а он раз в сутки привозит. И знаете, иногда до конца смены не хватает! Есть еще с рыбой, луком и мясом. Рыбу ловят в реке Артем с Игнатом, их бабка делает пироги. Только они большие, не как у Алика. Но вкусные! А мясо – у Трифоновых свиньи, да бычки. Так что все свое, не покупное. Попробуйте, не отравитесь!
Борис вышел убрать пистолет и переставить машину. Я начала потихоньку прихлебывать горячий кофе. А один из мужичков подошел к девушке.
– Такую рекламу своим пирогам сделала, что снова слюни потекли. Заверни мне большой с рыбой и три с мясом. Да в термос кипятку плесни, пожалуйста.
Пока девушка суетилась, собирая еду дальнобойщику, второй из мужчин обратился ко мне.
– А Вы с мужем далече направляетесь?
В зал вошел припорошенный Борис и, услышав фразу, с интересом посмотрел на меня.
– Нет, уже не очень. В Поволжск. Правда, едем первый раз, а такая метель, всю дорогу забелило, не видно ничего. – Пожаловалась я.
Боря подошел к нам.
– Мы по навигатору. В гости собрались, а тут такой снегопад!
– Да, погодка самая зимняя, что надо!
Мужчина кивнул уходящему коллеге и продолжил:
– Там первый въезд с шоссе перекрыли, газовые трубы меняют, что ли… там подальше, через частный сектор есть дорога.
– Спасибо! – Мы улыбнулись.
– Не обидно в праздники работать? – Снова поддержала я разговор, пока Боря расправлялся с пирожками.
Девушка улыбнулась:
– Так за праздничные дни платят в два раза больше! И смены спокойные, машин мало.
Мужчина усмехнулся в усы:
– Права птичка. Хорошо платят. Да и в пустом доме делать-то что одному? В телевизоре смотреть нечего. В будни хоть сериалы какие, а в праздники – одна тоска. Вам хорошо – вас двое, молодые да красивые. Сразу видно, любите друг друга. А у меня жена умерла. Рак. Дети разъехались. У каждого – свои семьи. Об отце вспоминают, кода деньги нужны. Вот и кручу баранку. Из рейса да снова в рейс.
– Сочувствую. – Тихо сказала я. И, действительно, что тут скажешь?
– Я привык один. У кого-то жизнь – дом, огород, цветочки… У меня – дорога. Значит, такая судьба. – Он вздохнул и допил кофе. – Вот что я вам скажу, молодые люди. Я еду в ту сторону. До городка отсюда рукой подать. Езжайте за мной. Там, где нужно вам повернуть, моргну аварийкой.
– Спасибо! – Борис встал и пожал мужчине руку. – Думаю, если летом Вы будете проводить время с внуками, на душе станет значительно теплее.
– Да, – водитель бросил в урну пластиковую чашку и взял упакованные в бумагу пирожки. – Мне сын тоже так говорил. Наверное, стоит подумать.
Дружно поблагодарив девушку-кассира, мы вышли в заснеженный вечер. Дядька сел в свой длинномер, а мы – в свою машинку.
И вот снова вокруг нас серая мгла. Только в этот раз четким ориентиром в пятидесяти метрах впереди ярко светились габаритные огни фуры.
– Борь.
– Да?
– Можно еще вопрос?
– Опять опустишь ниже плинтуса?
– Да ладно. Я ведь никому не скажу. А из конторы уволюсь.
– Почему? Где ты еще найдешь такую зарплату?
– Не найду. – Согласилась я. – Но после всего проще пойти экскурсоводом.
– А возьмут?
– Возьмут. За годы маминой работы выучила все темы, все даты, всех героев и почетных граждан. Князей и дружинников. Ополченцев и купцов. Ничего, справлюсь. Каждый раз новые люди. Приезжают, слушают, уезжают.
– И никаких отношений?
– И никакой душевной грязи.
– Тогда зачем меня расспрашиваешь, если чужие отношения тебя напрягают?
– Борь, не напрягают. Просто я испугалась. Когда живешь в своей семье, то все просто и понятно. Ты любишь, любят тебя. Помогают, чем можно, заботятся. И ты тоже. А вот так, внуки по праздникам… Это жестко. Но тоже имеет право на существование. Я хотела сказать, что привыкла к другому. Извини.
– Я тоже привык. Что ты хотела узнать?
– Уже ничего. Смотри, нам поворачивать.
Фура поморгала аварийкой и постепенно скрылась в летящей на дорогу метели. А мы повернули в заснеженную улицу.
Борис остановился и включил навигатор. А потом, подумав, дальний свет.
– Улицы провинциальных городков так коварны… Не хотелось бы вызывать эвакуатор. Если что.
– Ты мне лучше скажи, далеко ли отсюда дом Семеновых?
– До перекрестка и направо третий дом.
– Борь, давай не будем гробить машину. Идти здесь от силы пятнадцать минут. В такую погоду ее точно никто не возьмет. А мы немного разомнемся.
– Не замерзнешь?
– Нет. Разве ты забыл, что я выросла в маленьком городке? Вот квартира – вот улица. В детстве зимой мы бегали в гости к друг другу в одних кофточках. И сосульки, которые висели над подвалом, ели. Вкуснота!
– Сейчас не ешь? – Поинтересовался Борис, застегивая куртку.
– Знаешь, почему-то синева неба и мартовская капель больше не радуют сердце так, как в детстве. А из души куда-то ушло счастье.
Я легко улыбнулась и выпрыгнула из высокой машины на снег.
– Не грусти, малыш, мы скоро придем. И поедем домой. – Пообещала машинке, погладив капот.
Борис вышел и зыркнул на меня глазами.
– Ревнуешь? – Сама неожиданно для себя зачерпнула горсть пушистого снега и кинула в его сторону. Снег рассыпался на подлете.
– Разбалуешь, он и уезжать от тебя не захочет. Заглохнет во дворе. А я ключ не отдам!
