Здравствуй, дневничок. День сегодня получился очень насыщенным. Сначала около одиннадцати позвонила мама и бодрым голосом поинтересовалась, как у нас дела. Я, не подумав как следует, брякнула, что очень хочу спать. Та обрадовалась. Пришлось объяснять, что не в том смысле, какой она себе представила. Тогда мама, не давая мне положить трубку, заявила, что у дедушки сдох на морозе аккумулятор, а продукты неожиданно кончились, поскольку вчера в гости приходили Петровские и Антоновы. Это наши соседи по деревне. У моей мамы небольшой пунктик: она чрезвычайно гостеприимна, чем нагло пользуются все, кто с ней общается. Некоторые ее бывшие коллеги до сих пор звонят и открытым текстом заявляют, что давно не собирались и уже соскучились по запеченной рыбе и фирменным пирожкам. И мама, счастливая тем, что про нее вспомнили, варит, печет, заправляет… Дурдом. Пришлось клятвенно заверить ее, что сегодня им привезу продукты. Только я положила голову на подушку и приготовилась поспать еще часик, из комнаты вышел бодрый и улыбающийся Борис в джинсах и моем халате и спросил, как мне спалось.
– Недоспалось. – Ответила ему и перевернулась к стенке носом.
Не знаю, на сколько секундочек мне удалось закрыть глаза, но вдруг я ясно почувствовала запах кофе, а теплая рука нагло щекотала мою шею. Замычав, я снова разлепила глаза и, сквозь прищур, разглядела хитрую физиономию Бориса.
– Опять всю ночь события записывала? – Кивнул он на дневник.
Я молча утянула тебя, моя тетрадочка, под одеяло.
– Вставай, соня, я тебе кофе в постель принес!
И он снял со столика подносик с дымящейся чашкой ароматного напитка.
– Спасибо! – Наконец, пришла в себя я. – Как ты?
– Хорошо. Уже созвонился с Фаддеем, он обещал прислать к часу в ресторан всю смену, которая тогда дежурила. Будем говорить еще раз.
– Борь, мама звонила, просила привезти продукты… Там соседи все подчистили. Так что ты давай сам, без меня. А я в магазин, потом в деревню.
Глаза Бориса на секунду накрыла неуловимая тень, но потом он улыбнулся.
– Если ты поторопишься, мы все успеем. Пей кофе, позавтракаем в ресторане. Я заказал столик и блюда на свой, извини, тебя не добудился, вкус. Быстро проведем опрос, а потом поедем в магазин. Давай, вставай! А не то…
Он протянул руку под одеяло и пощекотал мою ногу.
– Борь! – Завопила я. – Кофе горячий!
– На то и расчет! Допивай, умывайся… – Он критически оглядел мое лицо и прическу. – Причешись хотя бы… Только губы ярко не крась. Хоть вампиры – существа мифические, но неподготовленные мужские организмы могут испугаться.
Сунув ему в руки недопитый кофе, я вылезла из одеяла и пошлепала в душ. Ну да, белки глаз снова красные. А лицо – белое.
Через пятнадцать минут я уже стояла в прихожей в куртке, джинсах и сапогах. Синяки под глазами скрывали тональный крем и пудра. Аристократическую бледность лица – розовые румяна.
– Ну что, Елена Прекрасная, в путь?
Борис открыл дверь, выпустил меня и, вытащив ключи из моих ручек, сам запер дверь. Соседка в двери напротив изнемогала от любопытства и невозможности узнать, насколько серьезны наши отношения. Но, думаю, ее воспаленный мозг уже самостоятельно дорисовал картинки на определенную тему из серии 18+ и Камасутры.
– Здравствуй, малыш! – Поздоровалась я с мерседесом. – Ты еще не успел соскучиться?
Борис хмыкнул, закрыл дверь и включил зажигание. И мы снова отправились искать истину.
Ресторан господина Гройсмана уже работал. В вестибюле мне улыбнулся тот самый пожилой гардеробщик, повесивший наши куртки к чужим пальто и шубам. А расторопный молодой официант с любопытством в глазах и профессиональной предупредительностью провел нас в отдельный кабинет к накрытому столу.
– Спасибо, – поблагодарил его Борис. – Фаддей здесь?
– Нет, не его смена, но охранники готовы ответить на Ваши вопросы.
– Приглашай по одному. И начни, пожалуйста, с Якова.
Маленький и щуплый Яков Бойко вошел в дверь и смущенно остановился, не зная, куда девать вылезающие из форменной рубашки большие кисти рук.
– Садитесь. – Борис снова изменился. Его тон был любезен, но холоден. – Я Вас надолго не задержу.
– Да, да. Я отвечу, спрашивайте!
– Тридцатого числа Вы заступили на смену в…?
– Девять утра. У нас сутки. С девяти до девяти.
– Не тяжело?
– Нет. С утра вообще спокойно. Пик приходится на время с семи вечера и до двенадцати. После часу ресторан закрывается. Тогда, если все тихо, можно вздремнуть.
Он испуганно заозирался по сторонам.
– Хорошо. – Продолжил Борис. – Давайте вернемся к тридцатому декабря. Расскажите, пожалуйста, в какой точке объекта Вы дежурили и что делали.
– Ну, на смене нас трое и старший, у которого несколько объектов. Мы здесь постоянно, а он объезжает и проверяет. Заступили в девять, как я говорил, втроем. Кроме меня, Антон Силуянов и Павел Ковин. Антон – на складе, я – у служебного входа, Паша – у парадного. Все было тихо и спокойно. В зале сидели гости. За вечер приехали три машины с продуктами. Там, на вахте журнал, где записываются все приезды и отъезды, а также приходы и уходы персонала.
– Значит, Вы неотлучно сидели на вахте весь день?
– Нет, отходил в туалет, покушать. Но, если уходишь больше чем на пять минут, надо вызванивать охранника со склада, чтобы посидел за меня.
– Скажите, после девятнадцати часов и до момента происшествия мимо Вас кто-нибудь проходил на улицу? Или, может, заходил внутрь? Ориентировочно в это время разгружалась газель из Поволжска.
– Да, газель… Алексей – водитель, он всегда болтает с Феликсом. Мне в это время звонила жена. Знаете, ведь у нас ребенок заболел. Маленький. А у жены здесь, кроме меня, и посоветоваться не с кем. Пришлось неотложку вызывать!
– Вы вышли из здания, разговаривая по телефону, ходили по двору…
– Да, точно! Из служебного хода, когда я звонил в неотложку, вышла женщина в белой шубке и длинном красном платье. Губы красные. Волосы белые. И грудь…
Взгляд охранника скользнул по мне. Сравнивать было не с чем.
– Так это та, что… – До Якова, наконец, дошло, кого он видел.
– И что она делала, когда вышла?
– А ее у ворот ждала другая женщина. Они разговаривали, а потом эта, в красном, пошла обратно.
– Долго они разговаривали?
– Нет. Минут пять. Не больше. И эта, в красном, улыбалась, когда шла в ресторан.
– А Вы помните ту, что с ней разговаривала? Описать сможете?
– Нет, она стояла боком. Помню белую куртку, высокий рост, худая. Джинсы и белые сапоги. С молнией, модные такие.
– А лица или волос не видели?
