– А Вам зачем?
Книжка охранника не смутила.
– Идет расследование одного досадного происшествия произошедшего в городе. Но следы ведут в ваш поселок. Сейчас я просто с Вами разговариваю. Без протокола, без санкций. Но могу съездить. А когда их получу, Вы сами приедете ко мне в Москву. Так что выбирайте.
– Если без записи… То спрашивайте. Дежурил я. И думаю, что знаю, о ком пойдет речь.
– Речь пойдет о Людмиле Панкратовой.
– Я расскажу, только давайте отойдем от камер. Нам не положено разговаривать на дежурстве.
Мы спрятались под козырьком его будки.
– Дело все в том, – он помялся, а потом поднял на Бориса глаза, – я – отец Людмилы. А Синельников – ее отчим.
– Вот и еще один неучтенный этой компанией фактор. – Боря посмотрел на меня.
– Как раз учтенный. Иначе, как бы она могла выходить?
– Что с ней произошло в городе? – Напомнил о себе охранник.
– Хотели сделать из нее убийцу, рассчитывая на не совсем здоровые мозги.
– Она здоровая, умная девочка.
– Деньгами снабжали ее Вы?
– Да. И в детстве, и сейчас. Когда она выходила на улицу, я давал ей с собой свою карточку.
– Извините за нескромный вопрос: а она знает, кем Вы ей приходитесь?
– Нет, не знает. Так получилось, что однажды мы с ее матерью встретились и сразу влюбились друг в друга. Она была красавицей. Людочка вся в нее. Мы были совсем юными и с ветром в голове. У меня на носу – призыв в армию. У нее – строгая мать. Но у нас случилась только одна волшебная ночь. И она забеременела. А мать нашла для нее солидного жениха. Вот и вся история. Я встречался с ней, когда вернулся, но она отказалась от меня. Ведь ее муж был богат, а я – беден. И вскоре она умерла, оставив нашу дочь совсем одну. И с тех пор я всегда старался быть где-то рядом… Что с ней будет?
– Вы готовы кардинально поменять жизнь и опекать свою дочь, если она разведется с мужем?
– Готов. – Улыбнулся мужчина. – Я очень виноват перед ними обеими. И если она меня не оттолкнет…
– А Вы постарайтесь доказать, что Вам можно доверять. Иначе она останется совсем одна.
– Вы мне тогда поможете? Скажете, когда можно будет с ней поговорить? – Заволновался он.
– Обязательно. А сейчас нам надо ехать. Ей и ее мужу грозит опасность. Если кто-то будет спрашивать, дома ли Панкратовы, говорите, что нет. Уехали. Понятно?
– Да. – Мужчина выпрямился и посуровел. А потом зашел в будку и поднял шлагбаум. – Доброй дороги!
И мы снова въехали в наступившую ночь.
– Борь, мы снова в ресторан? Ты понял, кто взял шубу? – Обреченно сказала я. Мама звонила через каждые пятнадцать минут, но я поставила телефон в беззвучный режим.
– Да, Леночка!
– Но, может, ты меня все же отпустишь? Моей маме нечем кормить Сережку.
– Давай телефон, я сам ей позвоню!
– У тебя совесть есть?
– А ты хочешь спокойной жизни для себя и своего сына?
– И зачем я устроилась к твоему брату работать? – Задала я сама себе вопрос и протянула Борису телефон с набранным номером.
– Марина Сергеевна! Добрый вечер! Да, это Борис. Обстоятельства складываются так, что мы приедем где-то к одиннадцати вечера. Да, серьезные проблемы и их надо как можно быстрее решить. Да, Леночку они тоже затрагивают. Спасибо, что потерпите! До встречи.
И он передал телефон мне.
– И что мне придумывать для мамы, когда вся эта кутерьма закончится?
Борис с улыбкой посмотрел на меня:
– Придумаешь! Ты же умница!
И я сразу вспомнила: «когда мужчина называет женщину умницей, значит, что она круглая дура…»
И мы снова подъехали к ресторану. Охранник, узнавая, проводил нас внимательным и настороженным взглядом.
– Менеджер здесь? – на ходу бросил Борис.
– Да, в кабинете.
Теперь моего спутника здесь встречали, словно неизбежное зло, или дорогого гостя. То есть, все улыбались, но тут же бежали прятаться.
– Добрый вечер! – Борис без стука вломился в кабинет менеджера или, по-старому, управляющего, рестораном.
– А, Борис Александрович! – Поднялся ему навстречу сам Лев Семенович, настоящий хозяин сего чревоугодного заведения.
– Как приятно, что не надо представляться и что-то растолковывать! – Тут же разулыбался Борис. Однако глаза его оставались ледяными.
– Вроде ми с Вашим братом утрясли эту проблемку, а Ви опять нюхаете, ищете… Знаете, господин Панкратов, бизнес не любит огорчений. Ему праздник, удовольствие нужно, а не еврейский погром!
– Лев Семенович, простите за навязчивость, но, думаю, мы пришли сюда в последний раз и все будет тихо и гладко. Тем более, что нам нужен всего один человек: ваша уборщица.
– Тамила? Эта убогая? Зачем?
– К моему глубочайшему прискорбию, она украла сумочку невинно убиенной секретарши моего брата. А там был телефон. И в нем – контакты, личная и деловая переписка. Вы же понимаете, что нам не нужна огласка?
– А ви уверены, что ридикюль стянула она?
– Скажем так, на девяносто восемь и восемь десятых процентов.
– Я хочу присутствовать.
– Конечно.
– Моня, – поднял Гройсман трубку стилизованного под старину телефона, – найди поломойку и ко мне в кабинет!
Я зажалась в темный угол между одежной стойкой и стеной. Настольная лампа ярко освещала место в центре комнаты, сразу ослепляя глаза вошедшему. Гройсман сел за стол, а Борис встал рядом с входной дверью, но в тени.
Раздался робкий стук, а потом медленно открылась небольшая шель. И в ней заблестел глаз.
– Лев Семеныч! – позвал негромкий женский голос. – Можно войти?
– Входи, Тамила, да живее, – отозвался директор, – иначе твоя хроническая вежливость перейдет в мой хронический ринит.
Женщина тихо хихикнула и зашла внутрь, сморгнув от бьющего в глаза света. Борис бесшумно встал к двери.
– Тамила, а скажи-ка мне, дорогая, где сумочка, которую ты увела у разбившей голову клиентки?
– Я не брала! – Подпрыгнула женщина. – Не брала! Не было возле нее сумочки!
– А белая норковая шубка? – Ласково спросил сзади Борис. – От крови отстирала?
Она резко обернулась, прикусывая костяшки пальцев. Маленькие темные глаза растерянно бегали по лицу высокого неизвестного человека. Седые волосы выбились из-под сползшей набок косынки.
– Так она все равно ее бы выбросила! А я подкладку выпорола, испачканный край срезала, теперь дочка моя ходит…
