Так, размышляя про себя и стараясь найти выход из создавшегося положения, я разгребал костный хлам.
«О-о-о! Мой старый знакомый», – обрадовался я, увидев оставшийся после моего первого и единственного добытого Червя костяк. Так как его мне удалось притащить к лёжке целиком и он не достался местным падальщикам, то сохранность всей костной структуры была великолепной.
«Интересно… интересно… хм-хм… даже так?!» – думал я, рассматривая всё пристальнее и пристальнее этот костяк. Мысли о пропитании незаметно отошли на второй план, и изучение останков червя полностью поглотило меня.
Быстро оглядев его целиком, я постепенно, шаг за шагом, стал внимательно перебирать каждый позвонок и каждый сустав. Зародившаяся поначалу и казавшаяся мне абсурдной мысль об искусственном происхождении данного животного постепенно стала приобретать уверенность.
Выделить какое-либо сходство червя с земными аналогиями было трудно. Сам по себе скелет был близок по строению к пресмыкающимся, а точнее к змеям – отсутствие конечностей при наличии большого числа рёбер.
«Но! – ручался я в недоумении. – Если я ещё правильно помню школьный курс биологии, то у змей нет грудной клетки, плечевого пояса, да и тазового пояса тоже нет! Ё-п-р-с-т! А тут-то есть! Да, рудименты, но есть?!»
Плечевой, как и тазовый пояс, присутствовал в виде нескольких рудиментов ключицы и лопатки. Но вот плечевой сустав раздваивался, и уже от него отходило несколько пар плечевых костей.
«Но зачем?! – рассматривая внимательно остатки плеча, я был шокирован. – Зачем?! Плечевые кости развёрнуты внутрь тела?!»
По сути, они врастали в ближайшие пары рёбер, создавая плотную костно-хрящевую структуру, достаточно гибкую и подвижную. При этом внутренняя часть костей была буквально нашпигована множеством твёрдых металлических выступов.
«Ёлки! – озарила меня догадка. – Так ты ими измельчаешь породу и отделяешь крупные вкрапления!»
Потратив на его изучение несколько суток, я окончательно убедился в том, что Червь был искусственно выведен. На это указывала сама конструкция, а точнее невозможность создания природой такого экземпляра. Буквально всё, всё в нём было создано для максимально быстрого накопления полезных ископаемых. Особенно много их накапливалось в скелете. Он буквально с первых дней жизни Червя был сформирован из кальция, как у всех существ. Но постепенно, с ростом животного, его костная структура заменялась на тяжёлые и твёрдые полезные ископаемые.
Кроме того, тазовый пояс был сильно искривлён и представлял из себя пористое сито. Он, словно шумовка, после прохождения через ядовитые кислотные испарения желудка Червя отсеивал мелкие частички химически инертных металлов, таких, например, как золото. А также в нём задерживались попадающиеся минералы, которые не подвергались растворяющему воздействию желудочных ферментов Червя.
Отдельно, по значимости и по содержанию, стоял его хвост.
«Ням… вкусняшка!» – вздохнул я, предавшись на секунду воспоминаниям. И они того стоили, так как именно в хвосте Червь запасал все редкоземельные элементы, и тот включал почти все группы лантаноидов и актиноидов, к которым относятся все нужные мне элементы, начиная с лантала, европия и плутония, заканчивая фермием и прочими.
«Прям эльдорадо какое-то!» – у меня от одного только воспоминания о сверхтяжелых трансурановых элементах свело зубы и обильно потекла слюна.
«Теперь понятно, почему гномы так активно защищали того помершего Червя – это сколько же там было нужных и, главное, полезных вкусняшек!» – от обиды я горестно вздохнул и протяжно рыкнул пару раз.
«А ведь, судя по всему, эти коротышки имеют прямое отношение к Червям», – наконец-то мою голову посетила простая, но при этом гениальная по своей сути мысль.
В свете моей тёплой встречи с мелкими подземными обитателями той большой пещеры стало понятно, что коротышки либо сами создали этих зверей, либо как-то контролируют их, ну или на крайний случай удачно приспособились использовать.
По большому счёту Черви являлись аналогами биологических экскаваторов, которые собирали и перерабатывали все доступные в породе полезные ископаемые.
«Судя по тому, что по факту они занимаются биологическим обогащением руды, то они скорее подгорно-обогатительные комбинаты!» – скаламбурил я.
Кроме того, благодаря активному сбору припасов и всякого хлама по окрестностям моей лёжки, я несколько раз натолкнулся на выходы редкоземельных элементов в породе. Их было достаточное количество, чтобы я смог «унюхать их». А после обнаружения мне, скрипя зубами, пришлось несколько часов потратить на их же извлечение. Используя лапы и челюсти, я выколупал из стенки одного из туннелей, где я обнаружил выход преимущественно полония, примерно кубометр породы и, сев филейной частью на каменный пол туннеля, я с ненавистью посмотрел на добытую мною гору породы.
«Надо, Федя, надо!» – подбадривал я сам себя, при этом с отвращением засовывая в пасть и пережёвывая очередной кусок породы.
На вкус сырая порода была похожа на картон с лёгким, едва уловимым привкусом полония. По сути, если сравнить с моей земной жизнью, то сейчас мне пришлось съесть целый кубометр картона, чтобы ощутить тонкий привкус копчёных рёбрышек, которые, опять же по аналогии, ранее завернули в этот самый картон – то есть если сильно приспичит, то есть можно, но очень противно.
«А есть надо…» – твердил я себе, постепенно видя, как накапливается в отделах моей системы Драго такой ценный радиоактивный элемент.
Так что теперь, исследуя костяк Червя, я был рад, что смог заставить себя собрать ранее столь редкий и столь же полезный для меня элемент.
«Теперь можно и поэкспериментировать», – улыбнулся я.
Глава 3
Кости Червя были прекрасным материалом для экспериментов. И парочка интересных идей их использования у меня уже родились. Они обе были безумными, но я поймал какой-то кураж, и теперь они казались мне воплощением гениальности.
Особенно меня порадовала оставшаяся теперь пустой черепная коробка Червя. Имея прямое отношение к поиску жил металла, драгоценных камней и прочего полезного в хозяйстве материала, после исследования и парочки экспериментов я понял, что передо мной природный прибор для поиска «вкусняшек». И особенно меня радовало то, что я в своё время не успел основательно погрызть эту голову, так что большинство рецепторов остались целыми.
«Ну немного подтухли, ничего – главное, что работает!» – успокаивал я себя, старательно отключая рецепторы запаха каждый раз, когда приближался особенно близко к черепу Червя.
К сожалению, отсутствовал важный орган управления этим уникальным комплексом – мозг Червя, который и контролировал этот сложный биологический компас.
Но как говорится, лиха беда начало. И меня, словно приход наркомана, накрыла очередная гениальная идея.
«Дорогу прогрессивной реанимации! Пациент должен жить!» – выводил я пламенные лозунги.
