Но не успели мы сесть за стол, как появились те два негра и сразу же направились к нам. Им нужен был Серёжа.
– Вы Сергей? Идите с нами. Вас ждёт Владимир Владимирович.
Серёжа взглянул на нас и нахмурился.
– А что такое?
– Гэнг-бэнг для любимой. Пожалуйста, очень ждут вас.
– Что значит «гэнг-бэнг для любимой»? – ужаснулась Янка.
Вот это да. Я думаю, она прекрасно поняла, что это значит, но не могла поверить в услышанное. Я тоже не могла.
– Извините, парни. Но я не могу. Видите, я с девушкой?
Жан непонимающе округлил глаза, а Жуниор повторил более, что ли, настойчиво:
– Вас ждут. Девушки могут пока побыть здесь.
– Это не вежливо. Вы обидите хозяина и хозяйку, – добавил Жан.
– Охренеть! – с негодованием воскликнул Серёжа и посмотрел на Янку. – Ну вот как им объяснить?
– Иди, Серёж, – произнесла Янка, с трудом подбирая слова. – Иди… Я ничего… Ничего страшного… Иди. Только я с тобой пойду. И Анька. Мы здесь одни не останемся…
– Нет, – отрезал Жуниор. – Только мужчина.
– Сидите здесь, никуда не ходите, – пробормотал Серёжа и ушёл с неграми.
Мы посидели, помолчали минут десять, и Янка не выдержала.
– Всё, я пошла туда… Я им там сейчас устрою «гэнг-бэнг».
– Подожди, я с тобой.
Я встала и побежала за ней.
Поднявший на второй этаж, мы попали в похожий холл, что и на первом этаже. Только на первом в холле была дискотека, а здесь был сущий кошмар.
Всюду сновали голые мужики, много, очень много голых мужиков. Молодые и не очень, пожилые и даже старые. Большие и маленькие, пузатые и мускулистые, симпатичные и отвратительные. Куда ни посмотри – члены, члены, члены. У кого эрегированные, у кого вялые. Некоторые дрочили. Я никогда в жизни не видела столько членов. Ощущение, будто в какой-то гей-клуб попала. Или в общую баню в мужской день. Это зрелище меня будто бы загипнотизировало, опьянило. И Янку тоже. Но никто особо не обращал на нас внимание. За что им большое спасибо. Иначе можно с ума было сойти.
Мы пошли по коридору, протискиваясь сквозь множество мужчин. Я чувствовала прикосновение голых тел к себе, чувствовала мужской запах, запах спермы. Несколько раз эрегированные члены прижимались ко мне, и я едва стерпела, чтобы не вскрикнуть.
Наконец мы протиснулись к открытой двери в комнату и заглянули внутрь. Прямо перед дверью стояла кровать, на ней лицом к двери лежала Юнна, обнажённая, с широко расставленными ногами. Её вагина с красивым, аккуратно выбритым пучком интимных волос, блестела от любовного сока и была как бы распахнута настежь – так, как бывает после долгого секса. Я догадалась: все эти мужики имели её по очереди.
Только вокруг кровати я насчитала их человек десять. И на входе в комнату не меньше десяти, в коридоре же ещё больше, а в холле целое, мать его, полчище. Все они ждали своей очереди, словно перед банкоматом или в солдатской столовой на раздаче пищи. Отстоял, подошёл, быстро взял своё – и в сторону: следующий, следующий, следующий. У меня мурашки пошли от осознания всего этого.
Обступившие лапали Юнну где придётся, куда дотянется рука, а иные совали члены ей в рот, и она с жадным удовольствием принималась за них. Один за другим они кончали на её тело, и те два негра, Жан и Жуниор, бывшие тут же и тоже голые, быстро вытирали сперму с её лица, груди, живота, бёдер и чего только можно и нельзя.
С краю на кровати сидел жирный мужик, похожий на огроменную свинью. Он дрочил свой член и приговаривал елейным голоском, точно поп на молебне, всякие жуткие непристойности:
– Писечка моя, писечка моя, ласковая шлюшечка, хорошо тебе? Эй, мальчики, давайте же, трахайте, трахайте мою сладенькую жёнушку. Ну же, кто следующий? Смотрите, писечка течёт у неё вся. Боже мой, как же хорошо ей, мальчики, дрожит вся, писечка моя. Подождите… дайте я вылижу её.
И мужик залез своим свиным рылом ей между ног и похлюпал там – громко, взахлёб.
– Ах, сладенькая моя. А ну-ка, мальчики, давайте теперь в попочку её трахнем. Переверните-ка её быстренько…
Юнну подхватило множество рук, она встала на колени, отклянчив задницу. Мужик со стоном облизал её анус, потом поискал кого-то глазами и, найдя одного из негров, прогнусавил:
– Жаник, у тебя стоит? Ну-ка, давай, мальчик оприходуй её своим дрыном. Жуник, а ты подлезь под неё и трахай в писечку. Сейчас, шлюшечка моя, мы тебя трахнем в два больших чёрных писюна. Эй, а где Гоша? Гоша, иди-ка сюда, иди к ней, она тебе пососёт. Девочка моя, пососи вот у этого пенсионера.
Я увидела того высокого лысого режиссёра с видом Кощея. Он, как только негры начали своё дело, сунул Юнне член в рот и с наслаждением на лице закрыл глаза.
– Чего вы здесь делаете? Я вас ищу везде, я же сказал ждать меня в столовой! – послышался позади нас с Янкой голос Серёжи.
Он схватил меня и Янку за руки и стремительно потащил прочь отсюда, по коридору сквозь толпу голых мужиков, в холл, потом вниз, на первый этаж, где по-прежнему играла музыка и танцевали весёлые люди. Среди этих людей было много женщин, и это меня невероятно обрадовало, как будто из кошмарного сна я вдруг очутилась в спасительной реальности.
Но всю дорогу я брела, словно пьяная, и у меня в глазах мелькало то многоликое сонмище голых мужиков с членами. Члены двигались то так то эдак и изливались спермой. Так влажно и горячо, словно капли падали мне прямо на лицо.
Ночью мы сидели на берегу озера и много курили. Молчали. Потом Янка тихо спросила Серёжу:
– Серёж, ты тоже трахал её?
– Да, – коротко ответил он.
– И как тебе? – всхлипнула она.
– Да так. Быстро. Пришёл, сунул, кончил, оделся и ушёл.
– Ты животное.
– Возможно. Но я пошутил сейчас, Ян. Сама видела, там и без меня желающих потрахать эту бабу хватает. Видела очередь? Зачем вы попёрлись-то туда?
– Не знаю. Давай уедем отсюда, Серёж.
– Давай. Завтра утром уедем.
Они крепко обнялись, а я сидела, смотрела на них, и вдруг что-то во мне не выдержало, точно лопнуло, и я заплакала.
– Ты чего, Ань? – всполошилась Янка. – Анечка, чего ты?
– Плохо мне, – выговорила я сквозь слёзы. – Одиноко и страшно. Я будто одна на всём белом свете… Никого нет… Пустота кругом…
– Да нет же! Ты не одна, мы с тобой! Мы тебя не оставим здесь, ты не думай даже такое. Скажи, Серёж? А в Москву приедем, пристроим тебя куда-нибудь. Хватит тебе по кастингам шататься, а то ещё вляпаешься куда-нибудь, в порнушку какую-нибудь затащат…
– Да пусть хоть куда-нибудь затащат. Пусть хоть кто-нибудь. Пусть вот так же трахают меня, как Юнну, лишь бы мне не быть одной, лишь бы не быть нигде и никем!.. Не могу я так больше!..
