– Ладно. Я никому никогда это не рассказывала. Решила забыть, как будто этого и не было никогда. Но если надо, я расскажу. В университете у нас был препод-маньяк. Все об этом знали, но почему-то закрывали глаза. Он выбирал жертву среди студенток и принуждал к сексу: заваливал на экзамене и всё – либо соглашаешься, либо вылетаешь к чёртовой бабушке. Все жертвы молчали, конечно, если это с ними случалось. Вот и я никому ничего не стала говорить после этого. А вышло всё просто: он сказал прийти к нему домой с зачёткой. Я пришла, он попросил раздеться. Я разделась, и он отымел меня в задний проход. Взяла зачётку и ушла. В зачётке стояло «пять».
– А почему ты не рассказала это, когда я спросила о неприятном?
– Ну, потому что, во-первых, я не хотела вспоминать. А во-вторых – если честно… это не было неприятно. Это было страшно, обидно и больно во всех смыслах. Но при этом было какое-то болезненное удовольствие.
– Спасибо за честность, давай продолжим. Сейчас я прошу тебя вот что: вспомни свой самый волнующий эротический сон.
– Сон должен быть приятный? – спросила я.
Если бы она сказала «приятный», то я бы рассказала последний сон про пляж, как кто-то целовал меня там в губы, но она ответила:
– Нет. Это должен быть сон, который сильнее всего тебя взволновал и до сих пор волнует, когда ты о нём думаешь.
И тогда я вспомнила странный и довольно жуткий сон, который мне приснился много лет назад. Сон из тех, что прилетают будто из чёрной дыры, как несчастный случай, ты их никак не можешь забыть и не можешь найти им хоть какое-то объяснение.
– Хорошо. Видела я как-то, что лежу голая на кушетке в помещении вроде больницы или лаборатории, а кушетка типа гинекологического кресла: мои ноги расставлены врозь и висят на чём-то. Кушетка задвинута в круглое отверстие в стене, так что ноги и нижняя часть тела находятся по ту сторону отверстия. С той стороны подходят мужики и по очереди имеют меня. Лиц не видно, вижу только их руки и животы. Они подходят, делают дело и уходят, и их столько, что конца и края нет. А я лежу и ничего не могу поделать. Вот такой сон.
– Когда ты проснулась, ты чувствовала возбуждение или страх?
– И то, и другое. Очень сильное возбуждение, что меня аж в дрожь бросало, и очень сильный страх, как будто всё правда случилось только что.
– Расскажи сексуальную фантазию, которую ты хотела бы пережить в ближайшее время. Не вообще, а вот хоть сейчас.
– Ну, у меня много такого, что я хотела бы. А с тех пор, как решила, что не хочу себя вообще ни в чём сдерживать, фантазий стало ещё больше. В последнее время мне вдруг захотелось снять себя на камеру.
Это вылетело у меня как-то само собой, я даже не успела подумать о том, что говорю. И потому прикусила язык. Фантазии фантазиями, но вот прямо сейчас я вряд ли хотела бы, чтобы из меня сделали порнозвезду.
Испугавшись сама себя, я посмотрела на Ксению, хотела понять по её реакции, не сболтнула ли я лишнего, но она спокойно продолжила:
– Что бы ты никогда не хотела впускать в свою сексуальную жизнь?
– Я не хотела бы впускать в свой секс плохих людей, а с хорошими готова на всё.
– Ты в этом точно уверена? – её глаза хитро сощурились, совсем как тогда – в самом начале нашего разговора, и я почувствовала себя так, словно она видит меня насквозь.
– Нет, не уверена, – призналась я. – Но мне хочется многое в сексе попробовать. Это очень честно.
Ксения встала и протянула мне руку.
– Спасибо, Оксана, на этом наша беседа окончена. Сейчас принесут договор, тебе нужно внимательно прочитать его и подписать, сеанс начинает действовать с момента подписания договора. Не забудь оставить свой имейл, на него я буду присылать инструкции. Удачи!
– А инструкции будут правильными? – засомневалась я.
– Ты же не лукавила, – улыбнулась она. – Всё будет правильно.
Я пожала её руку, и мы попрощались.
Вскоре пришла та девушка с ресепшн, принесла договор, который в итоге оказался всего лишь обычной юридической фигнёй по оказанию услуг. Я подписала, заплатила 5000 рублей, оставила свой имейл и ушла. На душе у меня было непривычно тихо и тепло, что даже холодное, ненастное дыхание октября, казалось, тоже притихло и потеплело.
Ещё я очень обрадовалась, что мне не надо оставаться в Москве, не надо искать здесь ночлег, тратить деньги – этот город был слишком дорогим удовольствием. Я села на последний автобусный рейс и поехала домой.
Спустилась и быстро загустела стылая осенняя ночь. Мелькали, как замершие в тёмном тумане искры, придорожные огни. Дрожащим втянутым в темноту пятном тусклого света неслась в бесконечность дорога. Тряслись и ползли по оконному стеклу полузамёрзшие дождевые капли.
Рябь полумрака в салоне… Звуки, оглохшие в тишине…
Я заснула, и мне приснился сон, что я снова лежу на той кушетке в блестящей белыми кафельными стенами лаборатории, и меня трахает долгая очередь мужских тел без лиц. Руки – толстые или худые, волосатые или нет, мускулистые или вялые, белые или чёрные – и животы – твёрдые или мягкие, пузатые, горячие, влажные, липкие. Подошёл, вставил, побыл, ушёл, другой, и ещё один, и ещё, следующий, следующий. Руки и животы, руки и животы. Моё тело дёргается и на миг затихает, дёргается и затихает.
И потом кто-то положил приятную прохладную руку мне на лоб. Я подняла глаза и увидела Ксению. Улыбнувшись, она сказала:
– Тссс. Не бойся, это просто сон. Будь спокойна. А сейчас посмотри в другую сторону и прости того человека. И тогда всё закончится.
Я повернула голову, куда она показала. Там на коленях стоял седой мужичок, голый и точно вываленный в грязи. Я узнала его, это был препод из университета, который изнасиловал меня за чёртову оценку в зачётке.
– Не могу, – сказала я Ксении. – Пусть лучше трахают.
– Прости, – повторила она. – Иначе это никогда не закончится.
Я опять посмотрела на стоявшего на коленях препода и позвала его жестом: у меня получилось лишь слабое движение пальцем, однако он понял тут же и, не вставая с колен, приблизился ко мне.
– Я прощаю вам то, что вы со мной сделали тогда. Всё, уходите, – у меня не было сил говорить, и мой голос едва прошептал это. А из глаз тотчас полились слёзы. Я заплакала и никак не могла остановиться.
Всё это время Ксения ласково гладила меня по лицу, своими руками стирая с меня слёзы. А потом она взяла мою руку и потянула куда-то. Я шла за ней сквозь какой-то бурьян и тёмные заросли деревьев, и только когда мы вышли оттуда, поняла, что это был заброшенный сад в моей деревне, тайное место для интимных встреч с мальчиком, имя которого я забыла.
Он стоял и ждал меня возле дыры в заборе, через какую мы лазили. Но когда я подошла к нему, это оказался не он. Это был Дима.
– Ты? – удивилась я. – Отстань уже от меня. Чего тебе надо?
