Смирнов вернулся и тут же плюхнулся обратно на подушку рядом со мной. Его лицо было таким довольным, что я стала волноваться, не сделает ли он очередную пакость, но опасения не подтвердились.
– Держи, Лер, – Смирнов протянул мне какую-то бумажку, но я не сразу поняла что это. – Вечером идем на концерт! Я купил нам два билета в концертный зал Сметаны на Вивальди. Ты же так хотела пойти.
– Правда?
– Ланская, ты держишь в руках билет и все еще не веришь? Готовь красивое платье, нас ждет незабываемый вечер.
44. Концерт Вивальди
В эзотерике существует понятие «пограничного состояния», когда человек находится между сном и бодрствованием. Говорят, в таком состоянии мы можем раскрыть границы сознания, познать глубинный смысл вещей, воскресить в памяти давно забытое. Я лежала в кровати и точно сознавала, что нахожусь в Праге в арендованной квартире, за стенкой на полу спит Дима… Но в то же время я словно воспарила над землей и снова перенеслась в Клементинум. В голове путались мысли, не давая уснуть, заставляя шестеренки разума усердно работать:
Кониас Браге увлекся мистикой и оккультизмом… Его поездка в Россию была интересна ему с мистической точки зрения… Браге утверждал, что для того, чтобы достичь высот, необходимо сочетать в себе силу и мудрость… Он называл свою идею «Благой вестью» по аналогии с Архангелом Гавриилом, принесшим «Благую весть» Деве Марии, что та станет матерью Христа… Он называл свою идею «Благой вестью»… «Благой вестью»…
Я будто упала с высокой башни. Широко распахнув глаза, увидев над собой не звездное небо, а обычный потолок, я даже не сразу поняла, что произошло, но мысли, воспоминания и все мои догадки вдруг дали ответ на наш вопрос.
Я вскочила с кровати и бросилась к Смирнову. Он уже спал, и это разозлило меня не на шутку! Как он посмел дрыхнуть, когда я так извожусь?! Плюя на все рамки приличия, я сорвала с него одеяло, села рядом и начала его тормошить.
– Дима, проснись!
– Ланская? – сквозь дрему вопросил он. – Что тебе нужно?
– Проснись же ты! Я знаю, где манифест! – радостно заявила я, но Индюк только отвернулся. – Ты не слышал, что я сказала? Дима, я знаю, где Кониас Браге спрятал манифест! Мы искали не в том месте!
– Ланская, ты в своем уме? – Смирнов приподнялся на локтях и щелкнул выключателем торшера. – Тебе сон приснился дурной? Какой манифест? Нет его. Мы все обыскали.
– Мы искали не там! Дима, я все поняла, – воодушевленно сказала я, но Индюк не разделил моего энтузиазма.
– Лер, мы час назад легли. Дай поспать.
– Но наше расследование…
– Утром, неугомонная женщина, утром, – он совершенно наглым образом повалил меня на свою постель, выключил торшер и подмял под себя.
– Ты что творишь? – прошипела я.
– Пытаюсь угомонить тебя. Спать дико хочу, – пробурчал он и, сильнее прижимая меня к своему горячему, до неприличия соблазнительному, упругому телу, уснул.
Во мне кипели самые разные чувства – хотелось рассказать о своем открытии, возмутиться Диминой наглости и… прижаться к нему, чтобы сладко уснуть в горячих объятьях. В борьбе здравомыслящей женщины, женщины гордой и обычной влюбленной дурочки победила последняя. Я пообещала себе утром обязательно пожалеть о своей слабости, но пока, повернувшись в его объятьях, сладко уснула.
Теплая, приятная, густая, тягучая темнота. Тепло, уют и терпкий сладковатый запах. Хорошо. Я приоткрыла глаза и поняла, что уткнулась носом в Димину грудь. За окном слабо брезжил рассвет, можно было позволить себе еще поспать, но лучше уйти к себе. Я попыталась выпутаться из Диминых объятий, но не вышло. Он пробормотал что-то неразборчивое и сильнее прижал меня к себе. Я кулачками уперлась в его грудь, но так сделала неудобнее только себе. Пришлось расслабить ладони… Одной рукой я скользнула вниз и, протиснув ее под Диминым локтем, обняла спящего мужчину. Он, шумно выдохнув, навалился на меня, и я почувствовала его возбуждение. Резко вспыхнули дурные воспоминания, но так же быстро и отступили, как только он поцеловал меня в макушку, во сне, неосознанно. Крепостные стены, старательно возведенные вокруг сердца, дали трещину… Сил держать оборону оставалось все меньше.
– Ты меня бесишь, Индюк, – прошептала я и, прикрыв глаза, коснулась губами его груди. – Бесишь…
– М-м-м… – простонал он, вызывая дрожь во всем теле.
– Бесишь… – в полудреме произнесла я, и снова меня окутала приятная, тягучая, густая темнота.
***
Где-то совсем рядом раздался громкий свист, и я, резко распахнув глаза, села на постели. Я была одна на матраце, а Индюк уже копошился у плиты.
– Чайник засвистел и разбудил тебя, – вместо пожелания доброго утра сообщил он.
– Сколько времени? – пытаясь сообразить, что произошло, вопросила я.
– Два, – спокойно ответил Дима.
– Два?!
– Ланская, не верещи. Мы уснули поздно. Не страшно раз в жизни проспать. Лучше расскажи про манифест. Утром ты сказала, что знаешь, где он, – Смирнов снова стал серьезным майором. Он налил себе в кружку кипятка, уселся на табурет напротив работающего ноутбука, пару раз кликнул мышкой, отодвинул компьютер и, схватив с тарелки бутерброд с бужениной, жадно его укусил.
– Да… Я поняла, где манифест. Давай схожу в душ, и за завтраком все обсудим? – предложила я.
– Неа… Еды нет. Все, что оставалось в холодильнике, я ем. Так что выкладывай про манифест, – продолжая поглощать громадный бутерброд, которым вполне мог поделиться, сказал Индюк.
– То есть, ты ешь, а я…
– Не кипятись, Ланская. Расскажи, что надумала. Потом пойдешь в душ, а я спущусь тебе за завтраком. Ты же любишь булочки? Ларек с трендликами уже открылся. Куплю тебе целый мешок, каких захочешь, свеженьких, горяченьких…
– Хорошо, – вздохнула я и исподлобья взглянула на Диму. – Но кофе можно прямо сейчас?
– Так и быть, Лера, – грустно покосившись на недоеденный бутерброд, словно расстается с ним навечно, Смирнов отложил его и повернулся к кофемашине, а я, пока он не видел, быстро распушила и убрала за уши непричесанные после сна волосы.
– Дим, ты помнишь, что говорила нам экскурсовод по поводу Браге? В чем заключалась его теория?
– Что он помешался на том, чтобы создавать идеальных людей? – уточнил Смирнов, протягивая мне кружку ароматного черного кофе.
– Если конкретнее?
– Ланская, в учительницу поиграть вздумала? – подмигнул мне Дима, снова сел на свой стул и принялся за недоеденный бутерброд.
– Так что он говорил? – игнорируя его сарказм, продолжила я.
– Он говорил, что люди должны быть умными и сильными.
– Можно сказать и так. Браге говорил о создании новых людей, которые должны сочетать в себе мудрость и силу. Эту идею он назвал «Благой вестью». Ты же знаешь про библейский сюжет о «Благой вести»? – спросила я, делая глоток кофе.
