– Да… Не лучшая ночь в моей жизни, – грустно усмехнулась я.
– Он тогда заладил, что так для тебя будет лучше и все такое. А я ему говорю, что он лопух. Эх… Не поверил. Пришлось Анастасию Михайловну подключать. Уж она ему объяснила, как с девушками надо себя вести – дверь открыть, руку поцеловать, делать приятные мелочи. Инструкции он слушал, но все жаловался, что у тебя на его ухаживания реакция ненормальная. Сложная вы парочка, скажу я тебе!
– Видимо, я не всегда понимала, что он ухаживает… Неужели у него никогда не было нормальной девушки?
– А по нему не видно? Его романы никогда не интересовали. Всегда работой жил. Он же у нас человек-легенда. Несколько лет назад в городе серия убийств девушек была. Все тогда полагали, что маньяк, а Димка не поверил в эту версию, стал копать глубже. В итоге вывел на чистую воду целую группу высокопоставленных лиц, которые устроили что-то вроде закрытого клуба с изощренными и очень жестокими развлечениями. Когда все выяснилось, многие головы полетели, а Смирнова представили к награде. Тогда-то с Никоновым они и начали враждовать. Белобрысому не давали покоя лавры нашего красавчика. Сам-то остался у разбитого корыта, потому что искал маньячелу.
– А Ксения? Она тоже завидовала Диме?
– О! Ксения – совсем другая песня. Она в нашего Димку по уши втрескалась, бегала за ним, как собачка, а вот ему Александрова была по барабану. Чего только она не предпринимала. А как-то заказала номер в «Национале», шампанское, свечи, сама в неглиже… Позвонила Смирнову, мол, случилось что-то, пусть срочно приезжает. Он и приехал. Короче, она ему сказала, что пока «ее пожар не потушит, его не отпустит».
– И он что? Потушил пожар?
– Ага. Еще как! Окатил ее льдом из ведерка с шампанским и ушел.
– Это на него похоже, – засмеялась я.
– А потом дело со взрывом в Мараккеше и подозрения на Оболенку. Смирнову не поверили, более того, настоятельно просили бросить расследование. Обиженная Ксю подсуетилась и пустила слух, что Дима совсем рехнулся, сражается против ветряных мельниц. Учитывая Димину нелюдимость, от него многие отвернулись. Руководство его не отстранило только из уважения к прежним заслугам, но расследование почти не финансируют.
– Но как же все эти убийства? У нас же столько доказательств! – возмутилась я.
– Завтра днем Дима должен подать отчет, тогда будет видно.
– Отчет? Так вот почему ему так нужно было в Москву.
– Да. Ваша поездка в Прагу влетела в копеечку, и Димку вызвали на ковер. Но ты не волнуйся, ему не привыкать, – Лариса поставила на тумбочку свой пустой бокал, забрала у меня нетронутый мой и допила его. – Лер, скажи мне только честно, тебе Димка сильно нравится?
– Нет.
– Нет?!
– Нет, он мне не нравится. Я его люблю.
– Он тебя тоже. Только признается еще через полгода, – улыбнулась Лариса. – А теперь давай спать. Что-то у меня голова от вина закружилась.
– Спокойной ночи.
– И тебе, Лер.
Я повернулась на бок, просунула руку под подушку и прикрыла глаза, на лице все еще играла счастливая улыбка. Получается, Дима мне не врал! Все, что я принимала за игру и лукавство, на самом деле было правдой! Он совершенный грубиян, дикарь, остолоп и Индюк! Мой Индюк! Мой любимый Индюк!
48. Дотянуться до счастья
Случаются моменты, когда ты смотришь на старого знакомого по-новому, и тот, к кому ты привык, оказывается совершенно другим человеком. Грубый, неотесанный мужлан Смирнов на самом деле был неопытным в любовных делах мужчиной… А ведь глядя на такого красавца, я не могла предположить, что он не искушен женским вниманием. Я помнила, как впервые увидела его, как мы повздорили, как он грубил и не скупился на едкие, а порой беспардонные замечания. Дима показался мне высокомерным, излишне самоуверенным нахалом. Я принимала в штыки его странные поползновения в мою сторону, не понимая, что на самом деле так он пытался ухаживать.
Смирнов не единожды твердил, что у него есть ко мне чувства, что я ему нравлюсь. И теперь стало понятно, каким нелегким было это признание, но тогда я отвечала Диме лишь недоверием. У меня самой не было опыта общения с парнями, может быть, поэтому я не допускала мысли, что Дима искренен? А ведь я уже давно его любила. Да, после нашей чудовищной первой ночи мою любовь перекрыло чувство глубокой обиды. Я даже позволила себе заблуждаться, думая, что прежняя симпатия прошла. Это было не так. Мне удалось заглушить любовь обидой, но сила последней постепенно ослабевала, а чувства к Диме только крепли.
Рано утром я услышала шум в гостиной. Электронные часы показывали всего шесть тридцать, а Смирнов уже встал? Но тут я вспомнила про его встречу с начальством и решила проводить Диму на работу. Как бы сильно мне ни хотелось спать, я слишком нуждалась в Смирнове, чтобы ждать, когда он вернется. Под раскатистый храп Ларисы я аккуратно выскользнула из спальни.
– Ланская? Чего встала? – удивленно вопросил он, но все слова разом застряли в горле, стоило его увидеть. Дима только вышел из душа. Он стоял босиком с мокрыми волосами в одних спортивных штанах, а по обнаженному торсу скатывались капельки влаги. – Лер, ты язык проглотила?
– Нет. Я… пойду умоюсь…
Я проскользнула мимо Димы в ванную и сразу окатила ледяной водой раскрасневшееся лицо. Почему-то сейчас, зная Димины чувства, я дико смущалась в его присутствии. Ну вот, совсем как первоклашка! Теплый душ только разбередил бабочек в животе, аромат мужского геля для душа пробуждал самые сокровенные мысли и желания. Нужно было успокоиться – выпить крепкого кофе и снова стать мало-мальски серьезной. Наваждение прошло, стоило выйти из ванной и увидеть взволнованного Диму. Он думал только о работе, боялся и переживал за наше расследование.
Через полчаса я сидела, забравшись с ногами на стул, согревая ладони кружкой горячего кофе, и наблюдала за тем, как собирается Смирнов. Он мерил шагами гостиную, суетился, бубнил что-то себе под нос, укладывал в кожаный портфель какие-то бумаги, потом доставал их, проверял и убирал снова. Лариса еще спала, сотрясая стены дома своим храпом, и я радовалась, что осталась наедине с Димой.
– Дурацкий галстук, – пробормотал он, сдергивая с шеи очередную удавку. – Сегодня все валится из рук.
– Я помогу…
Дима не успел ответить, как я подскочила со стула, подняла с пола терракотовый галстук и аккуратно протянула его под накрахмаленным воротничком кремовой рубашки. Стоило оказаться так близко к нему, почувствовать горький запах одеколона, так отлично дополняющий мужественный образ Смирнова, как я поддалась чувствам. Привстав на мысочки, я легко поцеловала его в губы.
– Это… что? – выдохнув мне в губы, вопросил он.
– На удачу, – прошептала я и, закусив губу, понадеялась, что он немедленно захочет продолжения, вместо этого Дима отшагнул.
– Спасибо, – пробубнил он и… смутился?
