– Валерия? – настойчиво обратился ректор, и я поняла, что он не оставляет мне пути назад.
Я что-то говорила, вспоминала наше общение, мои долгие часы в библиотеке и его конфетки, подсунутые украдкой, чтобы не упала в голодный обморок от переутомления. Но мои слова жили своей жизнью. В какой-то момент я поняла, что уже не помню о чем говорила минутой ранее. По щекам катились слезы, но я заметила это, только когда не смогла произнести следующее слово из-за громкого всхлипа. Наконец дав волю слезам, я уже не могла успокоиться, а Серов, поблагодарив меня за трогательную речь, продолжил «допрашивать» преподавателей.
Остаток вечера прошел как в тумане. Я даже не слушала, что промямлил Дима про нашего библиотекаря. Вроде бы держался молодцом под пристальным вниманием своих «коллег». С большим трудом я дождалась, когда торжественная часть кончилась, и, сославшись на головную боль, что в принципе было правдой, не спеша направилась в сторону папиного дома.
Забравшись на диван в гостиной, я укрылась пледом и уснула, пока меня не разбудил телефонный звонок. Дима. Он дозвонился не с первого раза – видимо, спала я крепко, и очень волновался.
– Лера, буду у тебя через пять минут. Открой мне.
– Спускаюсь.
Я открыла дверь в подземелье, и почти сразу вошел Смирнов. Как же он был мне нужен! Мой мужчина это понял без слов. Дима крепко меня обнял и не отпускал, пока я не сказала, что все нормально.
Мы прошли в гостиную, я заварила чайник зеленого чая, поставила на стол конфеты и забралась с ногами на диван. Смирнов устроился в кресле, молча налил чай и долго не решался заговорить.
– Дим… Сергей Петрович, как он умер на самом деле? – начала я.
– Сказали, что во сне. Сердце якобы остановилось, – ответил он.
– А на самом деле?
– Не знаю. Вскрытия не было. Ректор и Шеллар посчитали это лишним, учитывая возраст библиотекаря…
– Но ему не было восьмидесяти. Насколько я знаю, если человек умирает раньше, необходимо…
– Лер, – перебил меня Дима и устало вздохнул, – ты все прекрасно понимаешь. Вдовин много знал и стал для них опасен. Тем более, любил побеседовать с тобой. Серов ясно дал понять, что в курсе вашего общения, когда дал тебе слово за ужином.
– Да… Его убили.
– Знаю, что тебе тяжело, но нужно взять себя в руки. Сейчас, как никогда. Ради тех, кто тебе дорог.
– Знаю, Дим, но мне страшно…
– Ланская, я не дам тебя в обиду. Обещаю, – улыбнулся Смирнов.
– А ты? Захар Нилов знает про наше общение. Ты понимаешь, что попадаешь под удар?!
– Обо мне не беспокойся, но главное – отрицай все перед Ниловым. Ты не больше, чем моя студентка! Со мной он тоже вчера беседовал. Делал намеки на наши слишком неформальные отношения.
– И ты что?
– Все отрицал, что еще я мог сделать, – Дима подул на чай и сделал глоток. – Ничего, Ланская, он не сможет нам навредить. Наше общение днем ограничим, а ночью будем встречаться в доме твоего папы. Ты же можешь сюда перебраться?
– Да, Серов предлагал мне занять папин дом… Вместе с должностью преподавателя, – усмехнулась я.
– Соглашайся!
– На что? Преподавать?!
– Да.
– Сдурел?! Ты предлагаешь мне стать частью их секты?! – разозлилась я.
– Нет, я предлагаю запудрить им мозги! До следующего года тебя не тронут. Пока ты простая студентка. Зато займешь дом отца, а значит, обеспечишь нам возможность тайно видеться по ночам. Лер, мы накроем их раньше, чем ты закончишь Оболенку!
– А если нет?
– Увезу тебя!
И вот вроде бы мы говорили о серьезных вещах, а я заулыбалась, как пятиклашка. Всегда приятно сознавать, что тот, в кого ты влюблен, так переживает…
– Ланская, ты чего лыбишься? – недоверчиво спросил Смирнов.
– Да вот… вспомнилось, что я очень люблю индюшатину, – усмехнулась я.
– Ну так приготовь, в чем проблема?
– Нет, ни в чем. Майор Смирнов, вы удивительный человек…
– Хм… Это комплимент? – довольно улыбнулся он и пересел с кресла ко мне на диван.
– М-м-м… Пусть будет так.
– Эх! Ланская-Ланская.
Он пересадил меня к себе на колени и провел ладонью по моей щеке, а я довольно прикрыла глаза. В животе должны были запорхать бабочки, но, кажется, там прошелся табун лошадей. Дима поцеловал меня, и я почувствовала, как у него стало набухать в штанах, только вместо продолжения, которого я с трепетом желала, Индюк спихнул меня обратно на диван.
– Хм… Ланская, не отвлекаемся. Надо обсудить дело, потом все остальное!
– Угу… – пробормотала я, сдерживая улыбку от предвкушения, что сегодня случится «все остальное».
– Лера, начну с самого начала, как я все вижу, – серьезно заговорил Смирнов, чем тут же настроил на рабочий лад.
– Хорошо, Дим. Я слушаю.
– Все началось еще в Праге, когда чокнутый Кониас Браге, начитавшись разных книжек, пришел к выводу, что мир вокруг несовершенен. Он видел проблему в своих современниках, которые ограничивали себя излишней религиозностью, препятствующей развитию науки. Ненормальному иезуиту было ближе античное понятие «калокагатия». Браге утверждал, что миром должны править совершенные люди, и для этого необходимо всестороннее развитие. Также он знал про особое место в России, которое по легенде обладало необъяснимой силой. Пораскинув мозгами, я пришел к выводу, что его дружба с Оболенским была не случайна. Возможно, он специально завербовал князя, чтобы тот получил разрешение императрицы на строительство Университета. Браге сбежал из Праги, где начались гонения на иезуитов, но оставил там свой манифест – специально или нет – доподлинно неизвестно, но учитывая символизм места, где он его спрятал, полагаю, что все же специально.
– Хм… думаю, все действительно было так, как ты говоришь, – пробормотала я, и Смирнов гордо улыбнулся. – Продолжай.
– Построив Оболенку вместе с иезуитами, которые бежали в Российскую империю, будучи уверенными, что сохранят свой орден, Кониас Браге избавился от сородичей. Он вместе с Петром Оболенским открыл Университет, который должен был служить его главной цели – создавать идеальных людей. Наверняка именно Браге был первым Верховным.
– Первым, но не последним…
– Последователи Браге успешно справлялись со своей задачей, – продолжил рассказ Смирнов. – Более двух столетий члены тайного общества, избранные из выпускников Оболенки, пробирались в науку, культуру и политику. Они форсировали важные события с одной-единственной целью – получить власть, чтобы со временем контроль над миром перешел к ним – идеальным людям.
– Как, например, взрыв в Марракеше?
– Верно, Лер. Они выкрали исследования Шолохова, и теперь я понимаю зачем…
