– Еще бы. Он и не мечтал, что вот так на него свалится вся Оболенка. Теперь Захар у нас в статусе. С этого года вот за докторскую решил взяться.
– Ну и здорово. Я вот им горжусь!
– Ты? С чего бы?
– Балбес, он же брат моего парня! А ты, Лер? – повернулась ко мне подруга, в сотый раз пытаясь изобразить, что все нормально и прошедших месяцев не было и в помине. – Ты гордишься Захаром?
– Да, – натянуто улыбнулась я и опустила взгляд на свои обгрызанные до мяса ногти, делая вид, что меня интересует мой покоцанный маникюр.
– Слушай, Рин, ты что-то слишком уж засматриваешься на Захара, – недовольно пробормотал Юрка. – Скоро ревновать начну.
– И правильно. Чтобы не расслаблялся.
Перебранки Арины и Юры казались такими милыми, что еще немного и сведет челюсть от приторности. Но я была за них рада, хотя не верила, что из их романа выйдет что-то серьезное. И зря! Прошло пять лет, а они до сих пор вместе.
В некотором смысле их отношения начались благодаря мне. Если бы после штурма университета я не попала в больницу с тяжелым огнестрелом, они так и не увидели бы друг в друге то, чего не замечали раньше. Тогда все боялись, что я умру, да и мне самой не хотелось поправляться. Шрамы от пуль до сих пор красуются на моем теле, напоминая самую страшную ночь в моей жизни.
***
– Валерия! Валерия, вы меня слышите? – надо мной склонился средних лет мужчина с недлинной седой бородкой в забавных круглых очках. Я не знала, кто это, и не понимала, что происходит. – Валерия, вы слышите меня? Моргните, если слышите.
Я слышала этого человека и даже могла ответить, но почему-то никак не получалось что-либо сказать. Я моргнула, как он просил, а потом отвернулась, чтобы хоть как-то избежать его пронизывающего взгляда. Светло-зеленые стены, огромное окно со старыми жалюзи, какая-то ширма… Больничная палата. Я лежала в больнице, но почему, никак не могла вспомнить.
Этот человек оказался моим лечащим врачом, как я поняла позже. Он рассказывал о полученном ранении и долгих трех неделях в коме, но я слушала его будто диктора из телевизора, читающего новости, никак не касавшиеся меня лично. Только случайно оброненное слово «выстрел» вернуло меня к действительности.
– Дима!.. Где Дима?! Он упал с балкона, он тоже в больнице?! – неожиданно во мне появились силы, и я мертвой хваткой уцепилась в запястье врача.
– Валерия, успокойтесь! Очень хорошо, что вы говорите… Но я не могу ничего сказать… В больницу привезли только вас. За эти недели ваши друзья приходили навестить, возможно, и ваш Дима был. Навещал даже ректор Университета…
– Ректор?! Он приходил? Его не арестовали?! Но как?! Это он в меня стрелял! Он убийца!
– Валерия, вам надо успокоиться.
– Нет! Скажите, что случилось?! Где Дима?!
Врач положил мне на лоб ладонь, словно меня это могло успокоить, и улыбнулся. Я чувствовала в этом жесте что-то нехорошее и не зря: в следующий момент он достал из кармана шприц и ловко, до того, как я сообразила, что стоит сопротивляться, сделал укол.
– Валерия, это успокоительное. Вам нельзя волно…
Когда я проснулась в следующий раз, за окном сгущались сумерки. Был это тот же день или другой, я не знала, да и время перестало играть роль, если оно не приносило ответов на самые главные вопросы.
– Лера, привет. Как ты? – послышалось откуда-то из дальнего угла палаты. Это был не Дима, а остальное не имело смысла.
– М-м-м… – сперва на большее меня не хватило. Слова вертелись на языке, но никак не хотели преобразовываться в речь. Голова была слишком тяжелой, а тело совершенно не слушалось.
– Все будет хорошо, ты идешь на поправку. Кризис миновал, и скоро ты будешь с нами, – Захар подошел к моей койке и чуть склонился, чтобы я смогла его лучше увидеть. – Ты спала долгих три недели. Но я расскажу, что случилось… Кстати, представлюсь: временно исполняющий обязанности ректора университета имени Оболенского. Вот так. Серов арестован, Вдовин погиб, на этот раз по-настоящему. Все кончилось. Но давай по порядку…
Захар придвинул стул к моей кровати, взял меня за руку и начал свой рассказ. Он не был в курсе операции, которую проводила ФСБ, но когда в здании учебного корпуса раздались выстрелы, понял, что час «икс» настал. Среди студентов началась паника. Кто-то решил, что Университет захватили террористы, кто-то принял все за учение, нашлись и такие, кто подумал, что на Оболенку упал метеорит. Вместе с другими преподавателями и частью обслуживающего персонала, не замешанными в Калокагатии, а таких оказалось на удивление немало, Нилов пытался успокоить студентов. Он же вел переговоры с руководителями операции и выступал посредником между ФСБ и Университетом.
Серова арестовали в библиотеке сразу после того, как он в меня выстрелил. Из зала, где проходила инициация, ректору удалось ускользнуть с помощью другого тайного хода, он сразу понял, где будет Верховный и поспешил в библиотеку, чтобы вместе с ним сбежать, но у него ничего не вышло. Остальных членов тайного общества арестовали в подземелье, никто не выказал сопротивления.
Нилов стал рассказывать про новый преподавательский состав, налаживание учебного процесса и прочие маловажные вещи, избегая единственного, что действительно меня волновало. Это было красноречивее любых слов, но мне нужна была правда.
– Дима… – с трудом произнесла я, но Захар отвел взгляд. – Что с ним?..
– Лер… мне очень жаль.
В одну секунду мой мир рухнул. Имело ли значение, что Калокагатию разоблачили? Было ли важно, что удалось спасти сотни детишек-сирот? Какая разница, что в Оболенке новые преподаватели и ректор? Без Димы все потеряло смысл. Перед глазами снова возникла страшная картина его борьбы со Вдовиным. Я опять увидела, как они срываются с балкона.
– Лер…
– Как?.. – единственное, что смогла вымолвить я, втайне желая, чтобы все это оказалось сном.
– Они засекретили дело. Ни одного тела не было найдено. Я узнал через Вику о том, что Верховным был Вдовин. Ее подключили к операции. Для студентов наш библиотекарь почил на каникулах, и те похороны были настоящими. Меня назначили временным исполняющим обязанности ректора, потому что мне больше всех известно о том, что случилось. Одна из моих задач поговорить и с тобой. Поскольку все, что случилось так щекотливо, тебя просят не распространяться о Калокагатии. По официальной версии Оболенку уличили в коррупции и пособничеству правительственной оппозиции, а как следствие разжиганию политической розни. Бред полный, но дело замяли.
– А Дима?..
– Нет… – Захар покачал головой и чуть сильнее сжал мою руку. – Лер, я видел, как из библиотеки вынесли два тела и раненную тебя на носилках. Тогда мне сказали, что между Вдовиным и Смирновым произошла схватка, но предупредили, чтобы я не смел распространяться.
– Ты… ты знаешь… где его похоронили?
