– Ты прав, папочка, диплом сейчас на первом месте. Я не забиваю голову случившимся, ведь иначе сделала бы вывод, что Авилова убили за то, что он мог проговориться о чем-то важном, связанным с профессором Радзинским.
– Валерия, перестань! Ты строишь какие-то фантастические догадки, когда все гораздо проще. И в том, что случилось с профессором, и в несчастном случаем с Петром нет никакой связи!
В первый раз я увидела, как отец по-настоящему разозлился. Он никогда не повышал голоса, предпочитая решать все через диалог. К сожалению, его реакция убеждала в моей правоте на папин счет.
– Ты так уверенно говоришь, что складывается ощущение, будто сам знаешь гораздо больше, чем говоришь!
– Я ничего не знаю, милая, – папа вновь стал ласковым, – я тебя очень люблю. Ты для меня все, и если с тобой что-нибудь случится, я не переживу. Пожалуйста, не лезь в это.
– Ладно, – все же сдалась я, понимая, что если мы продолжим спор, можем крупно поссориться. А того, что хотела, я добилась. Отец боялся за меня, значит, знал, что убийца Радзинского и Авилова рядом, и он опасен.
Этой ночью я осталась в папином доме, заснув в своей старой спальне. Рядом с родным человеком было спокойнее. Впервые за неделю я смогла выспаться.
Проснувшись утром раньше обычного, я наспех собралась и поспешила к себе, чтобы переодеться до занятий. Сегодня вместо эстетики у нас стояла история средневековой мысли, которую вел мой научный руководитель, а он как раз вчера отдал последнюю, написанную мной главу диплома. У меня были некоторые вопросы по его замечаниям, и мне не терпелось их задать.
Дождь, который шел всю ночь, к утру прекратился, и я спокойно дошла до жилого корпуса, а у порога своей комнаты увидела Аринку. Подруга ждала меня уже минут десять, чтобы сообщить новость. Вчера она ходила на свидание с Ванькой, нашим однокурсником, и теперь они встречаются. Будь я немного внимательнее, то давно бы заметила, что между ними что-то происходит. Но я с головой ушла в свое расследование, и только во время рассказа Ринки припоминала какие-то моменты их явного флирта.
– Я рада за вас, он отличный парень.
– Пока рано что-то говорить, но мне он нравится, – мечтательно сказала подруга, – кстати, ты вчера пропустила ужин, а на нем Серов объявил, что на будущей неделе выделит день, чтобы мы показали свои номера, которые готовили к балу.
– Странно, – пожала плечами я, – думала, после случившегося мы не будем устраивать ничего подобного в ближайшее время.
– Он сказал, что пока мы не докажем совершенство своего тела и духа, не сможем стать полноправными выпускниками Оболенки, – передразнивая ректорскую манеру, Аринка закатила глаза, – ладно, давай скорее собирайся, и пойдем.
В этот день занятия для меня тянулись вечность. Я не могла дождаться последней пары, чтобы увидеть Романова. Конечно, вопросы по диплому были не самой главной причиной тому. С каждым днем я все больше влюблялась в своего научрука. Даже его хмурый вид нравился до умопомрачения. Мое чувство не было взаимным, и недолгие беседы наедине о дипломе для меня были как свидание.
Он сидел за столом, увлеченно читая газету. Романов меня даже не заметил, поэтому я позволила себе нагло на него засмотреться. Ему безумно шел темно-синий свитер, подчеркивающий широкую грудь и обтягивающий накачанные руки. Как странно, я ни разу не видела Арсения в спортзале, но с такой фигурой он должен заниматься чуть ли не ежедневно. Говорят, парни глазеют на девушек, но ведь девушки им ничем не уступают. Теперь поняла это по своему опыту.
– Можно, Арсений Витальевич? – негромко спросила я.
– Валерия? – он оторвался от газеты и смерил меня равнодушным взглядом, – Проходи.
– У меня есть пара вопросов по вашим заметкам, – я села за парту перед его столом и достала черновик диплома.
– Хорошо, оставляйте все, я потом посмотрю, – спокойно проговорил Арсений и снова взял газету.
– Но мне хотелось бы обсудить это. Мы с вами как будто перепиской общаемся, – не выдержала я и взялась с другого конца за его газету.
– Так проще, – процедил он и вытянул у меня из рук свои «Спортивные ведомости».
– А мне кажется, дело в другом, – я кокетливо улыбнулась, но Индюк только сильнее нахмурился.
– В чем же?
– Вы боитесь общения со студентами. У вас нет преподавательского опыта, – выпалила я, – как ученый вы неподражаемы, но свои мысли можете излагать письменно.
– Вы меня раскусили, Валерия, – Арсений неожиданно рассмеялся, словно я рассказала анекдот или сама была клоуном, – в таком случае, не давите на меня. Я отвечу на ваши вопросы письменно.
– Хорошо, – я положила на стол диплом со своими пометками поверх его замечаний и села за свою парту.
– Кстати, Валерия, вы были прекрасны на осеннем балу.
В этот момент я чуть не выронила из рук сумку. Сам Арсений Романов сделал мне комплимент! Невообразимо, этот Индюк умеет быть галантным, или это очередная несмешная шутка? Я взглянула на него, но преподаватель уже снова читал газету. Тем не менее, внутри меня словно сверчки танцевали. Даже когда в аудиторию зашли однокурсники, а Арсений начал безумно скучную лекцию, у меня получалось с трудом прятать улыбку. Когда же полтора часа мучений закончились, и все шумно стали собираться, я решила снова подойти к Романову, чтобы дать парочку советов.
– Вы что-то хотели, Валерия? – вздохнул Романов, показывая, как я ему надоела, но почему-то мне казалось, что это не больше чем игра.
– Да, я хотела посоветовать вам больше спрашивать студентов на занятии, так мы все будем в напряжении…
– И не заснете от скуки, – докончил он за меня.
– Я не это имела в виду, – смутилась я.
– Хорошо, я все понимаю и ценю вашу заинтересованность в моем успехе, – ответил Индюк и встал из-за стола.
– И вам следует говорить с нами проще. Не стоит перегружать вашу речь обилием терминов, когда этого можно избежать, это как «бритва Оккама»
10 , – не отступала я, следуя за Романовым к шкафчику, откуда он доставал пальто.
– Валерия, прекратите давать мне советы. Я разберусь во всем сам, – Арсений повернулся ко мне, и я отступила на шаг от его грозного вида, – а «бритва Оккама» не всегда работает. Видимо, когда он ее выдумывал, то забыл про различные возможные обстоятельства.
– Что вы сказали? – ошарашено спросила я.
– Что «бритва Оккама» может не работать, – недовольно пробормотал преподаватель и собирался уйти, как я схватила его за руку.
– «Бритва Оккама», которую он придумал? – переспросила я.
