– Он общался с Авиловым и знает, что говорил ему профессор Радзинский. К тому же, я должна была его предостеречь, – терять было нечего, и я решила говорить правду.
– Предостеречь? – хмыкнул Дима и откинулся на спинку стула. – И как ты планировала объяснить ему свое появление?
– Что-нибудь сообразила по ситуации, – соврала я, чтобы не посвящать Смирнова в свой план. Скажи я, что хотела изобразить влюбленную дурочку, мнение Индюка обо мне упало ниже плинтуса, а так оно пока где-то у пола.
– Ох, Ланская, поражаюсь я тебе, – вздохнул мужчина и, прикрыв глаза, разочарованно покачал головой. – Как?! Объясни мне, как ты умудряешься быть умной и проницательной, но одновременно такой кретинкой?
Я не нашла слов, чтобы ответить и, как рыба на суше, могла только открывать рот. А Дима поднялся со стула, запустил руки себе в волосы и стал прохаживаться по комнате. Было сложно понять, что с ним такое: злится, расстроен, или снова взбрело в голову что-то безумное?
– Молчишь? – он посмотрел на меня и снова вздохнул. – Ты поехала к Фомину, чтобы его расспросить и предостеречь?
– Да, – менее уверенно, чем раньше, проговорила я.
– Отлично. А теперь подумай логически, – Дима придвинул свой стул ближе ко мне и оседлал его задом наперед, опираясь руками на спинку. – Леша Фомин был другом Дениса Лядова и Пети Авилова, так?
– Да.
– Тебе известно, что случилось с Лядовым, я полагаю?
– Он попал под поезд. На станции Выхино.
– Тебя не смутило то, что они избавились от Авилова, убили Лядова, а Фомин умудрился сбежать, да еще со всей семьей? – Смирнов внимательно наблюдал за моей реакцией, а я боялась поверить той догадке, что возникла. Но это было единственным объяснением.
– Ты хочешь сказать… – я замялась, не решаясь продолжить, и от волнения до крови прокусила губу.
– Вспомни вечер, когда произошла трагедия с Авиловым. Осенний бал. Ты была на сцене, прекрасно танцевала… – Смирнов улыбнулся и легко провел рукой по моей коленке, а ко мне вернулась способность смущаться, и я опустила взгляд. Но Дима тут же посерьезнел. – Петя пошел в кабинет ректора, как ты помнишь. Кто еще выходил из зала?
– Кто угодно мог, я не видела.
– Да, это так. Но кого точно не было в зале?
– Леша и Денис. Их выгнал ректор, – вспомнила я.
– Верно. А тебе известно, что в корпус Лядов и Фомин вернулись не вместе? Сначала Денис, потом Леша.
– Я не знала этого.
– Ага. Твое упущение. Так вот, Леша вернулся на пятнадцать минут позже. Этого времени ему вполне хватило, чтобы толкнуть Петю с балкона.
– Ты уверен, что это был Леша? – испуганно спросила я.
– Я видел, как он спускался с третьего этажа. Есть еще один факт: перед тем, как Лядов упал под поезд, он виделся с Фоминым. В крови Лядова, как и в крови Авилова, было найдено вещество, которое не дает человеку трезво мыслить.
– Разве было вскрытие тела Пети? – удивилась я.
– Не было, но я взял образец крови на анализ, – гордо заявил Индюк.
– Но если Лядова опоили, то почему…
– Почему не заключили, что это убийство? – продолжил за меня Смирнов. – это вещество не относится к запрещенным. Скорее к лекарственным, если классифицировать эти случаи, как убийство, то будет сложно доказать, что они приняли эту гадость не самостоятельно. Например, чтобы опьянение от алкоголя было сильнее, а ощущения острее.
– Что с Фоминым?
– Задержан. Мы не стали арестовывать его раньше, в надежде, что парниша выведет нас на преступников, но ничего не вышло. Более того, они решили избавиться от Фомина. На него было совершено покушение, но мои люди успели раньше.
– Получается, я сама ехала в лапы убийце… – было стыдно за свою глупость и неосторожность, которые могли стоить мне жизни. Смирнов был прав, я самая настоящая кретинка.
– Когда увидел тебя у дома Фомина, сам хотел прибить! Не представляешь, чего мне стоило сдержаться, – Дима перевел дыхание и взял меня за руку. – Как ты не понимаешь, Лера, эти люди опасны. Они убьют тебя и не моргнут глазом, а что мне тогда делать без такой помощницы?
– Но ты же собираешься убрать меня, подставив нас с папой? – недоверчиво уточнила я.
– Не скажу я ничего про Ланского и Королеву, но только пообещай, что больше не станешь рисковать, – он взглянул на меня исподлобья, и я ему улыбнулась. В животе еще сильнее запорхали бабочки, которые уже несколько месяцев не могли угомониться, а ладошка, что мужчина держал в своей крепкой руке, вспотела от волнения.
– Я бы очень хотела помочь тебе в расследовании. Вместе у нас больше шансов докопаться до правды. Возьми меня в напарники, – предложила я, пользуясь моментом его благосклонности.
– Нет, Лер. Об этом забудь. Только подготовка к занятиям, – отрезал он, отпуская мою ладошку, которой резко стало холодно, – давай приберем все тут и поедем. Погода разгулялась.
Пока Дима наводил порядок, я сходила в душ, привела себя в порядок и была готова ехать. Все это время глупая влюбленная улыбка не сходила с лица. Как-то разом Индюк умудрился сам исправить то, чем напакостил. К тому же, вел себя хоть и сдержанно, но все равно неравнодушно, а значит, у меня были все шансы окончательно завоевать неприступное сердце.
Дорога до Оболенки пролетела незаметно. В ближайшем от Университета городке Дима меня оставил и, чтобы не вызывать ненужных пересудов, стал дожидаться такси. Очень хотелось поцеловать его на прощание, но я не решилась. Дима вел себя так, будто между нами ничего не было, и в этот раз я поддержала его игру без сожаления, зная, что еще будет время вернуться к тому, что так и не завершили накануне.
Глядя на то, как Индюк договаривается с таксистом о цене и дороге, я поехала прямиком к отцу. Мне не терпелось увидеться с папой. Жаль только, что не смогу все ему рассказать и спросить совета. Зато обязательно поделюсь хорошим настроением.
Я сразу завезла машину в гараж, достала из нее свои вещи и пошла в дом. Дверь, как обычно, была не заперта.
– Папа! Я вернулась! – разуваясь в прихожей, крикнула я, но отец, кажется, не услышал. – Пап!
Я прошла в гостиную, но она пустовала. В доме вообще стояла гробовая тишина, словно никого не было. Странно, ведь в этот день у отца не было лекций, и он работал дома. Да и если бы ушел в кафетерий или столовую, запер бы дверь на ключ. Неужели его рассеянность дошла до такой степени? Бросив сумку на диван, я пошла к кабинету. Дверь была приоткрыта, а внутри горел свет. И это в половине третьего дня, когда на улице еще светло…
Отец сидел в своем огромном кожаном кресле, безвольно склонив голову. Как обычно, заработался и уснул утром, а потом будет жаловаться, что болит спина, затекла шея и прочее, прочее. Да и не ел, скорее всего, нормально.
