– Между нами и так ничего не будет. Думал, можешь использовать мою симпатию, чтобы заставить отказаться от поиска этих мерзавцев?
– И не думал об этом… Лера, я действительно влюблен в тебя…
– Иди одевайся.
Я отвернулась от Смирнова, не желая видеть его обнаженным, боясь, что естественные желания вновь лишат разума. Скрипнула дверь, он ушел. Запустив руки в волосы, массируя больную голову, я опустилась на кровать. Как все сложно. Я совершенно запуталась. Он только что признался в своих чувствах, исполняя мечту на взаимность, но ради этого мне пришлось бы жертвовать слишком многим. Возможно, я зря подумала, что он соблазнил меня только ради этого? Может быть, действительно Смирнов руководствуется своими принципами? Но если это так, и у Димы ко мне чувства, мы сможем быть вместе, когда накажем папиных убийц. Тогда он прав, не стоит мешать работу с личным. Чувства не дают мыслить трезво, а сейчас ясное мышление – самое главное.
Переодевшись в домашний спортивный костюм, я вышла в гостиную к Диме. Видимо, в академии ФСБ учат быстро собираться, потому что он уже был одет. Смирнов сидел на диване, скрестив на груди руки, и исподлобья наблюдал за мной.
– Рассказывай, – строго сказала я, усаживаясь в кресло напротив него.
– Лер, я расскажу тебе, что мне известно, но не потому, что ты шантажируешь.
– Вот как?
– Твои угрозы не имеют силу. Если сдашь меня Серову, я буду вести расследование в открытую. Это сложнее, но меня никто не выгонит из Университета.
– Почему тогда уступаешь мне? – нахмурилась я, чувствуя очередной подвох.
– Потому что если увезу тебя из Оболенки, сделаю только хуже. Твои глаза, Лер… Мне хорошо знаком этот взгляд, я уже его видел… – вздохнул Смирнов.
– Видел?
– В зеркале. У меня был такой же, когда потерял брата. Мы с тобой похожи, – он замолчал, словно что-то обдумывая. – Лер, я бы предпочел, чтобы ты была рядом как моя поддержка, но не как напарница…
– Я не могу оставаться в стороне, пойми. Думаю, вместе у нас куда больше шансов докопаться до истины, – честно призналась я, и Смирнов кивнул. – Расскажи мне все.
– Все началось в две тысячи одиннадцатом году. Нам в управление поступила информация о причастности наших соотечественников к теракту в Марракеше двадцать восьмого апреля
30. В тот день в центре города в излюбленном у туристов месте произошел взрыв. Кто-то оставил начиненный взрывчаткой чемодан внутри заведения и с помощью мобильного телефона привел в действие. Семнадцать человек погибло, в основном – туристы. Среди погибших был Виктор Семенович Шолохов, наш ученый, который незадолго до случившегося объявил о своем открытии. Ему удалось синтезировать препарат, который для медицины мог стать аналогом стволовых клеток. Учитывая этические споры вокруг изучения и использования стволовых клеток, полученных из эмбрионов, это открытие стало бы колоссальным достоянием науки и сыграло огромную роль в евгенике
31.
– И ты полагаешь, что этот теракт на самом деле был убийством нашего ученого? Но почему? И что стало с его исследованиями?
– Полагаю не я. Власти Марокко сразу заявили, что почерк преступления необычен для простого террористического акта. К тому же устройство привели в действие дистанционно в тот момент, когда в кафе пришел Шолохов. У него была назначена встреча, и это самое интересное… с Михаилом Романовичем Шелларом.
– С нашим университетским врачом?! – я не могла поверить услышанному и, вскочив с кресла, стала прохаживаться по комнате. – Но как так вышло, что Михаил Романович не пострадал?
– Очень просто. Он не явился на встречу, – усмехнулся Смирнов.
– И что дальше? Что стало с его разработками?
– Слушай, Лер, мы так и не поели. Давай разогреем еду и договорим за ужином? – предложил Дима.
– Только есть будем не здесь. Заляпаешь мне всю гостиную кетчупом, – недовольно проговорила я, направляясь в сторону кухни.
Под недоуменным взглядом Индюка я выложила фаст-фуд на тарелки, поставила их в микроволновку разогреваться и включила чайник. Кухню быстро заполнил аппетитный аромат вредной пищи, и я поняла, как сильно на самом деле хочу есть. Пока накрывала на стол скатерть и раскладывала приборы, Дима не проронил ни слова, с интересом наблюдая за мной.
– Ну так что с исследованиями Шолохова? Я не слышала ничего о подобном препарате, – выставляя на центр стола горячие бургеры, я вернулась к теме беседы.
– И не могла услышать. Исследования и наработки Шолохова пропали. Все записанные в электронном виде данные оказались удалены, а что касается физических носителей… По официальной версии они были уничтожены во время взрыва, – Смирнов внимательно посмотрел на меня, явно желая, чтобы я продолжила его нить размышления.
– Но ты так не считаешь, верно? Ни один ученый, который совершил открытие такого рода, не перенесет все на один-единственный носитель. Всегда будут копии… – рассуждала я.
– Верно, – довольно проговорил Смирнов и жадно укусил биг-мак.
– И ты полагаешь, что их выкрали, единственного человека, способного повторить свои исследования, убили, а общественности представили все как террористический акт? – докончила я.
– Думаю, Шеллар и Шолохов договорились о встрече. Наш старый знакомый наверняка хотел получить разработки ученого, но тот вряд ли бы их отдал. Во всяком случае, пока официально не запатентовал их своим именем. Каким образом Шеллару удалось уговорить Шолохова на встречу, непонятно. Возможно, по старому знакомству. Мужчины пару раз пересекались на конференциях…
– Тогда у Шолохова тем более не было с собой исследований. Он бы не потащил их на простую встречу со старым приятелем, – перебила Диму я, и он кивнул.
– Именно. Его просто хотели убрать.
– Получается, исследования Шолохова все-таки попали в руки к Шеллару и его сообщникам, – заключила я, нагло выхватывая последний куриный наггетс, за которым потянулся Дима.
– На здоровье, маленькая прожора, – хмыкнул он, но тут же забыл про наггетс, возвращаясь к своему рассказу. – Договорившись с Шолоховым о встрече, заранее забронировав конкретный столик и оставив рядом с ним бомбу, Шеллар и его сообщники привели ее в действие, когда Виктор Семенович пришел в кафе. До этого им удалось каким-то образом выкрасть его исследования. Уверен, что удалось, иначе бы от него не избавились.
