– Ты устала… – покачивая меня в своих медвежьих объятьях, прошептал Смирнов. – Иди спать, завтра тебе возвращаться в Оболенку.
– А тебе? – я подняла на него свои заплаканные глаза, и Дима мне улыбнулся.
– А мне послезавтра. Меня отпустили якобы на конференцию. Если снова уедем и вернемся одновременно, могут что-то заподозрить.
– Ты прав, но мне будет неуютно там без тебя.
– Всего день… Не бойся, тебя они не тронут. Главное, никому не рассказывай, о чем узнала.
– Не расскажу… Кроме тебя мне некому доверять, – честно призналась я и отстранилась от сводящего меня с ума мужчины. – Я постелю тебе в маминой комнате.
– Не беспокойся. Мне и в гостиной будет удобно, – улыбнулся он.
– Все же лучше в спальне.
Я достала свежее постельное белье и застелила мамину кровать. Уже много лет никто на ней не спал. Я никогда не позволяла кому-либо тут ночевать, даже когда приезжала в Москву с подружками. Мамина постель оставалась нетронутой, будучи для меня чем-то сакральным. Но с Димой все было по-другому. Он не чужой человек… Стал не чужим.
– Я положила тебе на кровать полотенце. В душе, правда, только женский гель, но запах не слишком сладкий, – выходя обратно в гостиную, проговорила я.
– Спасибо, Лер, – Смирнов прошел в мамину спальню, взял полотенце, а потом приблизился ко мне. – Спокойной ночи.
Он поднял за подбородок мое лицо и легко поцеловал в губы. Быстро, невинно, но как-то по-особенному нежно. Только когда Дима ушел в ванную, я осознала, что не дышу. И при всем этом, впервые за последние дни мне стало спокойно. Когда моя голова коснулась подушки, я уснула сном младенца до самого утра.
Перед отъездом в Оболенку я предложила Смирнову ключи от маминой квартиры, чтобы ему заночевать там, но он отказался, сославшись на то, что безопаснее ему остаться в отеле. Мне хотелось спросить, где живет он сам, ведь, скорее всего, именно в Москве, но решила пока не любопытствовать. Попрощавшись исключительно как друзья, мы условились встретиться по приезде Димы в Университет. Я села в папину машину, завела двигатель и, полная решимости, направилась обратно в логово к преступникам. Не было и тени сомнения, что я поступила правильно, согласившись на условия Смирнова. Вот только ни он, ни я не догадывались о том, что наше расследование обернется страшной трагедией, навсегда перевернувшей наши жизни.
26. Тайна холма Яний
Когда умирает дорогой человек, нам сложно принять, что его больше нет в нашем мире. Мы ищем хоть что-то, чтобы вновь почувствовать его присутствие: идем на кладбище, в глубине души веря, что так сможем ухватить конец тонкой нити, связывающей иной мир с земным.
В долгой дороге до Оболенки я размышляла о родителях. Сердце разрывалось от мысли, что я осталась совсем одна. Никто больше не назовет меня доченькой, некому будет разбудить в день рождения поцелуем, и даже родного дома, где всегда будут рады, у меня не осталось. Не доезжая до главного въезда в Университет, я свернула на Оболенское кладбище, оставила машину на обочине и пошла по узкой тропинке вдоль вековых надгробий к могиле отца.
Оболенское кладбище было практически ровесником самого Университета, оно появилось в год его основания из-за суровой зимы, которую ввиду тяжелых условий перенесли не все. Более двух столетий здесь находили вечный покой не только профессора, но и прочие сотрудники Оболенского, для которых Университет стал вторым домом. Здесь же был похоронен и мой отец.
Свежая могила с еще не увядшими цветами в мраморных вазонах была на самой окраине, в новой части кладбища. Стоя здесь, глядя на портрет папы, высеченный на черном мраморе, я все еще не могла поверить, что его больше нет. Сейчас, как никогда, я нуждалась в том, чтобы он был рядом.
За спиной послышался хруст снега, я обернулась и увидела на дорожке одиноко бредущего Сергея Петровича. Старый библиотекарь не сразу меня увидел, со стороны казалось, что его куда больше интересуют собственные ботинки, чем окружающий мир. Я знала, что он часто здесь бывает. Пару лет назад от рака скончалась его супруга Галина Павловна, и Вдовин до сих пор не смирился со своей утратой.
– Лера Ланская? Лерочка? – удивился старик, заметив меня, но потом бросил взгляд на папину могилу и стушевался. – Лерочка, извини… Я соболезную. Прости меня, что даже не зашел к тебе в эти дни. Как ты, девочка?
– Спасибо, Сергей Петрович, все в порядке, – грустно улыбнулась я.
– Ты пришла к отцу, а я навещал Галочку… Нам ведь так хочется верить, что они все еще здесь, с нами. Но что-то сегодня холодно. Зима снова решила взять свое, – Вдовин поежился. – Тебе не стоит тут долго стоять, замерзнешь не дай Бог. Пойдем в Оболенский?
– Я на машине, давайте подвезу до корпуса, – предложила я, глядя на его бледное замерзшее лицо.
Погода действительно испортилась. Не было сильного мороза, но из-за влажности на улице было преотвратительнейше. Солнце снова спряталось за тучи, а тяжелое свинцовое небо никак не могло разразиться снегопадом.
– Спасибо, милая, – улыбнулся старичок. – Я возьму тебя под руку? Тут непросто идти.
– Конечно.
Сергей Петрович подхватил меня под локоть, и мы не спеша пошли к выходу из кладбища.
– Тебе сейчас нужно больше времени проводить с друзьями. Одинокие прогулки не помогут. Я представляю, каково тебе. Ты думаешь, что осталась одна на всем свете, но это не совсем так. Ты – молодая, красивая девушка. Впереди ждет славное будущее. Создашь свою семью.
– Но это не то, – вздохнула я.
– Конечно. Никто не заменит родителей. И твой папа, и твоя мама навсегда останутся в сердце, но когда у тебя будет своя семья, ты поймешь, что не одинока.
– Да, но пока…
– Пока у тебя есть друзья, учеба… Это уже что-то. Скоро окончишь Университет, станешь настоящим ученым. Андрей Николаевич говорил, что ты планировала работать в исследовательском институте?
– Планировала, но сейчас сомневаюсь. Не уверена, что это мое.
– Почему? Ты же пишешь такие глубокие работы.
– Да, но не думаю, что этим хотела бы заниматься всю жизнь.
– Есть другие варианты?
– Мне предложили преподавать в Оболенском, – после некоторой паузы ответила я.
– Так это же прекрасно! Из тебя выйдет отличный преподаватель. Ты не только умная, но и очень приятная девушка. Студенты будут тебя обожать, а ты сможешь продолжить научную деятельность в стенах Оболенки! – воодушевился Сергей Петрович, но заметив, что я не разделяю его энтузиазма, нахмурился. – И в этом сомневаешься?
– Сомневаюсь.
Мы подошли к машине. Я помогла пожилому библиотекарю устроиться на сиденье, сама пристегнула его ремнем безопасности и села за руль. Двигатель успел замерзнуть, и пришлось вновь его прогревать.
