– Кажется, я крупно вляпалась, – проговорила я, прижимаясь к нему сильнее и вдыхая его, уже ставший родным, запах.
– Опять?! – он чуть отстранил меня и строго посмотрел в глаза. – Лера, что на этот раз ты учудила?
– Родилась здесь…
27. И целого мира мало
Человек – удивительное существо. Практически каждый из нас мечтает о стабильности: хорошей работе, постоянном доходе, успешной карьере, доме и семье. А если представить, что вы еще молоды, но ваша дальнейшая жизнь кем-то уже предрешена? Вас ждут престижная профессия, достаток, положение в обществе. Чем не причина для радости? Думаю, многие мои сокурсники, если им предложить такой расклад, были бы счастливы стать членом преподавательского состава Оболенского Университета. Многие, но не я. В отличие от них, я знала, какую цену придется за это заплатить.
Я всегда верила, что сама творю свою судьбу. Думала, что впереди масса путей и возможностей. Пять лет я прилежно училась в Университете, хотела стать гордостью папы и открыть для себя дверь в блестящее будущее, но то, которое выберу сама. После разговора с Сергеем Петровичем у меня словно выбили воздух из легких. Я почувствовала себя птицей, которая всю жизнь проведет в клетке. Мне стало страшно, по-настоящему страшно. И если бы не Дима, оказавшийся в моей комнате в такой нужный момент, не знаю, как пережила бы эту жуткую ночь.
– Спасибо тебе, – выпутываясь из его таких уютных объятий, сказала я, вытирая слезы рукавом кофты.
– Эй, ну ты чего? Не смей тут нюни распускать, я не за этим здесь, – строго сказал Индюк.
– А зачем ты здесь? – вопросила я и только сейчас сообразила, какую глупость учудил Смирнов. – Какого черта ты вообще влез в мою комнату?! Совсем рехнулся?
– Я вернулся сегодня вечером и решил поделиться со своим напарником тем, что мне удалось узнать, а ты тут орешь, как курица, которую ощипывают, – недовольно поморщился он, усаживаясь на мою кровать и вальяжно откидываясь на подушки, устремляя обиженный взгляд в потолок.
– А ты не подумал, что тебя могли увидеть? – уже спокойней спросила я.
– Я прошел через запасной вход, и меня никто не видел. Я был аккуратен.
– А в комнату как попал?
– Отмычка. Я умею открывать замки, а в твоей двери он простой.
– А если бы кто-то ко мне пришел? – не отступала я.
– Ты кого-то ждешь? – встрепенулся Индюк и соизволил снова сесть ровно.
– Нет, но все равно… Например, Арина могла бы заглянуть.
– Или твой дружок? – продолжил Дима.
– Или он, – разозлившись, подтвердила я, глядя, как плотно сжал губы Индюк. – Мы с Юркой друзья, он мог зайти ко мне за лекциями, к примеру. Что бы ты делал в таком случае?
– Сказал, что жду тебя. Что ты – нерадивая студентка – не сдала обещанный материал, и я зашел к тебе.
– И открыл отмычкой замок?
– Нет, я бы все свалил на тебя. Ты же нерадивая. И память у тебе ни к черту. Вот и забыла дверь закрыть. Я же, как человек ответственный, не мог уйти, оставив твою комнату открытой и без присмотра.
– Да, ты все продумал, – усмехнулась я, усаживаясь на кровать рядом с Индюком.
– Не забывай, детка, я работаю в ФСБ.
– Поэтому ты решил назвать меня «деткой», котик?
– Ладно, давай кончать эти фамильярности, – забавно смутился Смирнов.
– Сам начал, – довольная своей небольшой победой, улыбнулась я. – Так что все-таки случилось, если приехал раньше, чем хотел?
– Я сегодня присутствовал на допросе Леши Фомина и хотел с тобой это обсудить.
– Он сознался? Рассказал про этих людей?
– Не торопи события, Лер. Давай по порядку. Нет, он ни в чем не сознался. Несмотря на то, что у нас есть запись с камер наблюдения на Выхино, где видно, как он стоял рядом с Денисом Лядовым, когда тот упал под поезд, Фомин утверждает, что это случайность.
– А про Петю Авилова он говорил что-нибудь?
– Когда Фомина спросили, куда он сам уходил из зала и почему не сразу пошел в корпус, сказал, что якобы ему стало плохо от алкоголя, и он был в туалете. Авилова он больше не видел.
– Слабо верится, – хмыкнула я.
– Да, но тут у нас нет доказательств, – развел руками Смирнов, – он не сознался ни в чем, что бы могло нам помочь. Про то, что Петя говорил о профессоре Радзинском, Фомин как будто бы не помнит. Он заявил, что это был бред сумасшедшего, а рассказы Авилова настолько бессвязными, что он не придал им значения.
– Но ведь ты мчался сюда не затем, чтобы сказать о том, что ничего не узнал у Фомина? Что-то тебе удалось нарыть? – предположила я и по искре в глазах Смирнова поняла, что попала в точку.
– Когда я понял, что из Фомина мы мало что вытянем, я распорядился отправить его на полиграф, – довольно заявил Дима, но не спешил продолжить, желая подогреть мой интерес.
– И?..
– Я решил проверить на нем твое предположение о тайном обществе Оболенки и спросил, является ли он его членом. Парень ответил отрицательно, как и на вопрос, знает ли он, кто носит черные плащи и белые маски. А вот детектор лжи показал, что Фомин врет.
– И что будет дальше? – заволновалась я и даже не заметила, как закусила губу, пока не поймала на себе заинтересованный Димин взгляд.
– Его будут судить за причастность к смерти Лядова, но вполне могут оправдать при хорошей защите, – ответил Смирнов, разглядывая мои губы.
– И что тогда? Он же может тебя раскрыть!
– Нет, меня он не видел. Я следил за допросом через стекло. А на полиграфе передавал вопросы через Лариску, – ответил он как-то неожиданно тепло выделяя имя.
– Лариска – это кто? – неожиданно для себя спросила я.
– Моя подруга. Лариса Маркова.
– Она – твоя напарница?
– Ты пересмотрела американских фильмов про полицейских? – усмехнулся Индюк. – Нет, Лариска коллега и моя близкая подруга.
Дима так тепло отзывался о своей коллеге, что я засомневалась, что их «близкая дружба» всего лишь дружба. Неприятное чувство ревности сдавило грудную клетку, и захотелось подробнее расспросить Смирнова про девушку. Заочно я уже невзлюбила эту Маркову.
– Если Фомина оправдают, то он расскажет, что ФСБ интересовалось загадочными смертями Авилова, Лядова и Радзинского, – размышляла вслух я.
– Он и так расскажет. Уверен, что у тех, кто стоит за всеми преступлениями, есть возможность поддерживать связь с Фоминым. Но так мы сможем на них выйти.
– Использовать его как приманку? – догадалась я.
– Именно, – подтвердил Индюк, довольно похлопав меня по плечу.
– Это рискованно.
– Это дело в принципе рискованно. И, раз уж мы об этом, то, думаю, пора раскрыть свои карты и поделиться тем, что нам известно. В Москве мы говорили, но ни ты, ни я не рассказали всего, что знаем, так?
