– Что дальше? – спросила я.
– Сейчас возвращаемся. Нужно все обдумать в спокойной обстановке.
Мы без труда нашли дорогу обратно благодаря Диминой нити. Шли молча, быстро, каждый в своих мыслях. Как только вернулись в дом, Смирнов с внутренней стороны забаррикадировал дверь. Во всяком случае, так было спокойнее нам обоим.
После сырого холодного подземелья Димин дом встретил нас теплом и уютом. Первым делом я поставила чайник, а ФСБшник достал из шкафчика печенье. Не будь мы напарниками в таком опасном расследовании, со стороны могли напомнить супружескую пару. От этой мысли стало так приятно, что я расплылась в довольной улыбке.
– Чему радуешься? – прогремел за моей спиной Индюк.
– Думаю о том, как у тебя хорошо после этих мрачных коридоров, – ответила я, разливая по кружкам кипяток.
– Что есть, то есть, – вздохнул Дима. – Здесь очень уютно. Когда вернусь к себе, будет этого не хватать.
– Ты… ты живешь один?
– Да. Но дома почти не бываю. Моя квартира больше похожа на захламленную кладовку с кроватью.
– Ясно, – я внутренне улыбнулась, представляя условия, в которых живет Индюк. К тому же, не могло не радовать, что он одинок. Пока одинок. Я была бы не прочь исправить это недоразумение…
– Слушай, Лер, там под землей целая инфраструктура, – сменил тему Смирнов. – Мы должны будем вернуться и продолжить поиски. Обязательно нужно попасть в лабораторию, про которую говорил Шеллар.
– Думаешь, там он продолжает разработки Шолохова? – предположила я.
– Не узнаем, пока не проверим.
– Когда ты хочешь снова спуститься в подземелье?
– Только после того, как будем готовы, Лер. Нам надо подготовиться к тщательному исследованию Оболенского подземелья, – серьезно сказал Дима, забирая со стола свою кружку, вазочку с печеньем и кивком приглашая в гостиную.
– Каким образом? – следуя за ним и усаживаясь на диван, поинтересовалась я.
– Скорее всего, подземная цепь коридоров проходит через весь университетский городок. Нам нужно составить карту подземелья, чтобы там ориентироваться, – ответил Смирнов.
– А для этого нужна карта Оболенки, – догадалась я.
– Умница, – расплылся в улыбке Дима и, удобнее устроившись на диване, развернулся вполоборота ко мне так, что нас разделяли какие-то сантиметры. Вот только он все равно был далеко. Его глаза горели таким фанатичным блеском, что стало понятно – все его мысли только о деле, и мне нет в них места.
– Дим, знаешь, на что я обратила внимание? – я решила поддержать его энтузиазм, и мужчина с интересом посмотрел на меня, явно ожидая чего-то интересного. – Кладка камней в проходах такая же, как и у главного корпуса, это значит, что подземелье было построено тогда же, когда и сам Университет.
– Это не удивительно, ведь его строили очень давно, тогда любили разные тайные ходы, – усмехнулся Смирнов. – Скажи, когда построили Оболенку? Сто-двести лет назад?
– В конце восемнадцатого века. В тысяча семьсот семьдесят девятом году, – сходу ответила я, ведь нас с первого курса обучали истории Университета.
– Серьезно? – удивился Смирнов. – Оболенскому столько лет?
– Да. Оболенка младше МГУ всего на двадцать четыре года. Странно, что ты это не узнал, когда сюда устраивался.
– Мое упущение. Не придал значения этим фактам. Я не думал, что предстоит копать так далеко. Теперь тебе предстоит меня просветить на эту тему.
– Тогда слушай, этот Университет основал Петр Семенович Оболенский с личного разрешения императрицы Екатерины Второй, – я отставила на стол пустую чашку и с ногами забралась на диван, приготовившись рассказывать дальше, но Смирнов так ехидно усмехнулся, что я нахмурилась. – Что?
– Ничего, Лер. Ты просто милая, вот и все, – он взял меня за руку и переплел наши пальцы. – Продолжай.
– Так вот, официально основатель университета – Петр Семенович Оболенский, выходец из княжеского рода Оболенских. Вот только создавал Оболенку он не один, а вместе с прибывшими в Россию членами ордена иезуитов
40, – я перевела дыхание, пытаясь успокоить сердце, которое колотилось сумасшедшим дятлом только потому, что Смирнов держал меня за руку.
– Орден иезуитов? Сектанты какие-то? – недоверчиво уточнил мужчина, забавно поморщившись.
– Нет, – засмеялась я. – Иезуиты – это мужской монашеский орден Римско-католической церкви. Он был основан еще в тысяча пятьсот тридцать четвертом году Игнатием Лойолой
41, а через шесть лет Папа Римский Павел Третий его утвердил. Вообще, орден имеет название Общество Иисуса или Общество святого Игнатия, в честь его основателя.
– И чем занимался этот орден Иисуса с Игнатием?
– Практически всем. Иезуиты занимались наукой, образованием, миссионерской деятельностью. Они яро поддерживали Папу Римского и католическую церковь, особенно в борьбе с протестантизмом. Основные принципы их ордена – жесткая дисциплина, беспрекословное повиновение младших старшим, абсолютный авторитет главы – пожизненно избираемого генерала, или, как его называют, «черного папы», который, в свою очередь, подчиняется непосредственно Папе Римскому.
– И как эти игнатьевские иезуиты оказались в России? Тем более, у нас тут православие, – вопросил Индюк.
– Тут нужен небольшой исторический экскурс, – ответила я, на что он только закатил глаза.
– Валяй, Ланская, просвещай меня.
– Орден иезуитов поддерживался как церковью, так и государями-католиками стран, где набирал мощь протестантизм
42. Постепенно орден развивался, богател, получал власть и в итоге сам стал угрозой для сильных мира сего. В тысяча семьсот семьдесят третьем году Папа Римский Климент Четырнадцатый
43 упразднил общество святого Игнатия. Его расформирование происходило в течение сорока лет, но все равно орден, пусть и обнищалый, продолжал существовать – сначала подпольно, потом опять открыто. Конечно, прежней власти у иезуитов уже не осталось.
