– Что ты собираешься делать? – заволновалась я.
– Скоро каникулы. Уеду к родным, только сюда не вернусь. У меня мама болеет, так что будет уважительная причина остаться в Москве, а потом переведусь в другой вуз.
– Спасибо, что рассказала…
– Нет, Лер, это я должна тебя благодарить. Ты не обижаешься, не ненавидишь меня… А знаешь, – она воодушевилась и стала расстегивать свой браслет, – хочу сделать тебе подарок.
– Лен, ты что? Не надо! – нахмурилась я, потому что украшение было не из дешевых.
– Возьми. Он всегда приносил мне удачу, его подарил мне отец, когда я поступила в Оболенку. Когда Андрей услышал эту историю, захотел подарить тебе такой же на защиту диплома. Так я, в некотором роде, исполню его волю.
– Хорошо, – сдалась я и позволила Королевой надеть мне браслет.
– А теперь иди.
Сидя на подоконнике в своей комнате, я наблюдала, как студенты медленно брели к жилому корпусу. Постепенно улица опустела, а шум в коридоре стих. В Оболенке наконец наступила ночь. Переодевшись в удобную одежду, я пошла к Смирнову. Теперь можно было ему не перечить и спокойно отпустить в подземелье. Я нащупала в кармане увесистую связку ключей и улыбнулась.
32. Дьявольская вакханалия
На ночном небе сияли яркие звезды. Холодный лунный свет падал на землю. Оболенский городок погрузился в тишину после бурного праздника, о котором напоминали только красочные конфетти на снегу у главного фонтана. Изможденные студенты разошлись по комнатам и уже спали, в то время как преподаватели только начинали свой праздник, куда я намеревалась явиться незваным гостем.
Придя в дом Смирнова, я его не застала. В спальне на кровати лежал небрежно брошенный костюм, в котором мой ФСБшник был на балу, а рядом записка, адресованная мне, чтобы я его зачехлила и убрала в шкаф. Индюк оставался Индюком. На всякий случай я спустилась к двери в подземелье, но и там не застала Диму, зато нашла еще одну записку с грозным требованием ждать его в спальне и припиской ниже с номером телефона некой Ларисы (кажется, так звали его подругу в Москве), которой мне нужно позвонить, если к утру Смирнов не вернется. Такой расклад мне совсем не нравился, но я не собиралась бросать Индюка одного на сборище ненормальных Оболенцев. Не теряя времени, я пошла в дом к отцу.
Папин плащ был мне велик, пришлось заколоть его несколькими булавками, только с длинным подолом ничего не успела сделать. Надев маску и вооружившись фонариком, я открыла ключом, который дала Лена, тайную дверь и вышла в подземный коридор.
Фонарик мне не пригодился. В подземелье было светло и, на удивление, тепло. Вдоль каменных стен были развешаны факелы, как в самом настоящем фильме про средневековье, а на полу расставлены одинокие свечи и многоярусные канделябры. К празднику подготовились недурно. Теперь стало понятно, почему к балам украшали корпус студенты, а не обслуга. У работников Оболенки были куда более важные задания в подземелье.
Я медленно шла по подземелью, придерживая подол плаща. Интуиция подсказывала, что нужно двигаться по направлению к тем большим воротам под учебным корпусом, и она меня не подвела. Чем ближе я подходила, тем отчетливее слышала галдеж, как из аудитории, откуда вышел преподаватель. Завернув в нужный проход, я столкнулась с группой из пяти человек в таких же плащах и масках, как на мне. Сначала я испугалась и чуть было не побежала обратно, но вовремя спохватилась. Мне ничего не оставалось, кроме как рискнуть и пойти за пятеркой в плащах, надеясь, что со мной не заговорят. Пройдя несколько метров, к нам присоединилось еще несколько человек. Все вместе мы дошли до ворот, и на этот раз они были открыты.
Тяжелые красные бархатные гардины обрамляли вход в огромный зал, освещенный сотнями свечей, лампад и раритетных керосиновых фонарей. Он был заполнен людьми в таких же костюмах, и можно было легко затеряться среди них. Но мое внимание в первую очередь привлекло другое. Посреди помещения величественно возвышались огромные каменные плиты. Тот самый дольмен, о котором говорил Сергей Петрович! Это не выдумка.
Я отошла с прохода, куда прибывали все новые гости, и встала у стены. Все было настолько странным, даже фантастическим, что я с трудом верила в происходящее, но не могла отвести взгляда от огромного дольмена. Двадцать два мегалита словно выросли из земли. Они располагались по кругу, а в центре стоял длинный, застеленный черной простыней стол, а на нем три бокала, наполненных темной жидкостью.
Только потом я заметила рядом с мегалитами высокий постамент, а на нем величественный стул, похожий на императорский трон, какой стоит в Петербургском Эрмитаже. Величие трону придавало и то, что стена за ним была занавешена тяжелой бархатной тканью. Неожиданно раздался удар, подобный тому, когда бьют в гонг, после чего галдеж прекратился, все резко замолчали и повернулись лицом к дольменам. Из-за моего невысокого роста я плохо видела, что происходит, мне пришлось встать на цыпочки, чтобы рассмотреть, как из-за бархатного занавеса вышло два человека: один – такой, как и все в черном плаще и белой маске, а вот на другом был расшитый золотом красный плащ и белая с золотым узором маска, полностью скрывающая голову, как шлем.
– Ка-ло-ка-га-тия! – закричали присутствующие, после чего человек в красном обратился к стоящему рядом, тому, что вышел с ним.
– Мы собрались здесь сегодня, чтобы отпраздновать выбор новых членов! – проговорил помощник красного плаща. – Десять человек, которые станут впоследствии частью Общества Оболенского! Они еще не знают, какая честь им предоставлена, но уже через год будут в наших рядах!
По залу разнесся клик ликования. Я снова пробежалась взглядом по присутствующим. Их было куда больше, чем преподавателей и обслуги в Оболенке. Мне хотелось найти Смирнова, вот только не представляла, как это сделать. Рассуждая логически, Дима поступил бы так же, как и я – не стал бы привлекать к себе внимания и стоял где-нибудь в сторонке. Нужно искать среди тех, кто, как и я, укрылся в задней части зала дальше от всех остальных.
– Восславим новых членов общества! – прокричал глашатай, так я назвала человека, повторяющего за красным плащом, а я не сомневалась, что именно его слова он и передает. – Вославим Оболенское общество.
Зал снова ликовал, кто-то захлопал, другие ограничились радостными возгласами. Я опять стала всматриваться в присутствующих, пока не заметила человека, стоявшего у противоположной стены. В отличие от остальных, он не кричал и не скандировал, а вел себя тихо. Слишком тихо для подобного мероприятия.
Он словно почувствовал на себе мой взгляд и поднял глаза. В полумраке зала было сложно их рассмотреть, только мерцающие огни свечей отражались маленьким золотистым пламенем в его зрачках, но я не сомневалась, что это именно Дима. Он еле заметно покачал головой, давая понять, что узнал меня. Видимо, его взгляд наметан лучше моего.
– Мы, как опытные кукловоды, должны разыгрывать спектакль жизни, – продолжил пафосную речь красного плаща глашатай. – В наших руках миропорядок! Ка-ло-ка-га-тия!
