Университетский городок был пуст. Кто-то спал, кто-то предавался греху, а кто-то больше никогда не проснется. Я поежилась, вспоминая темную лужу крови вокруг головы Яна, его стеклянные глаза и запрокинутую голову. В какой-то момент мне даже стало его жаль, чисто по-человечески, но это быстро прошло, стоило вспомнить, как он пытался убить меня и Диму. К тому же, я не сомневалась, что это он привел Арину на их оргию. Но как там оказались другие студентки? В любом случае, этот вопрос второстепенный, главное – чтобы с девочками было все в порядке. Хотя как можно на это надеяться после того, что с ними сделали? А я так ничего и не предприняла. Смирнов говорил, что я должна быть аккуратна, не войти в десятку лучших, что остальных мы спасем, но этой же ночью он нарушил слово. Не спас.
Вахтерша в жилом корпусе спала. Видимо, она не входила в число привилегированных оболенцев, которые этой ночью устроили дьявольскую вакханалию в подземелье. От этой мысли я сразу прониклась симпатией к сварливой старушке. Сейчас мне нравился каждый, кто не был связан с безумными сектантами. Ну вот, я уже начала говорить как Индюк…
Прошмыгнув незамеченной мимо спящей женщины, мне пришлось подниматься на свой этаж пешком, чтобы никого не разбудить лифтом. Опять лестница… Как маленькая девочка, которой предстоит сделать что-то неприятное, я придумала игру – затаить дыхание и подняться как можно выше, не вдыхая. Такая глупость, но она сработала. И, преодолев последнее препятствие в виде коридора, я наконец добралась до своей комнаты.
В Оболенке очень трепетно относились к здоровью и не разрешали студентам иметь собственные аптечки. Даже с малейшей болячкой следовало идти к врачу. Как у дочери профессора, у меня был некоторый блат на этот счет, поэтому в тумбочке были кое-какие лекарства. Я взяла сразу две таблетки нурофена и проглотила их, запив водой из крана. Я боялась, что не усну, но, как только обезболивающее начало действовать, провалилась в сон.
***
Воскресное утро, самое любимое время на неделе, сейчас вызывало отвращение слишком ярким солнцем, ясным небом и веселыми синичками, то и дело подлетавшими к окну. Я села на кровати и снова почувствовала боль в животе. Отчаянно захотелось превратиться в маленькую девочку, чтобы рядом была мама, которая приласкает и успокоит. Но я была одна. Одна во всем свете. Даже Индюк отвернулся от меня.
Кое-как я поднялась с постели и пошла в душ, но остановилась напротив большого зеркала. Какой красивой я была накануне, собираясь на бал, и каким чудовищем проснулась этим утром! Бледная кожа, темные впадины под глазами, сухие, потрескавшиеся, искусанные до крови губы и синяки на шее. Нет, не синяки… Несколько сиреневых засосов. Когда он успел, я так и не поняла. Скинув с себя халат в ванной, я заметила синяк на бедре и еще один на талии. Неужели все это сделал Смирнов?.. Он страстный мужчина, и это бесспорно достоинство, вот только мне нужна была нежность. Интересно, его любовницам нравится такой пыл? В Москве у него их наверняка уйма. Или он довольствуется Ларисой, а девушек находит на заданиях? Мерзость, зачем сравнивать себя с ними? Но ведь на деле я оказалась такой же. К черту! Я повернула кран и подставила лицо под падающие струи.
Душ не помог. Прохладная вода не освежила, а живот заныл сильнее. Мне повезло, что был выходной. У меня в распоряжении был целый день, чтобы восстановиться к последней учебной неделе.
Снова я выпила две таблетки, забралась в кровать и накрылась одеялом с головой. Так мне казалось, я прячусь от всех бед. Иногда стоит пофантазировать, чтобы стало легче, когда жить становится невмоготу. Мне даже почти удалось уснуть, но в дверь постучали.
Как бы я ни злилась на Смирнова, в глубине души надеялась, что это он, хотя понимала, что ему нечего здесь делать. Разум оказался умнее сердца, и на пороге я увидела Лену Королеву.
– Лер, можно?
– Проходи, – я жестом пригласила ее в комнату.
– У тебя все в порядке? Ты неважно выглядишь, – она прошла внутрь и тут же заметила коробку нурофена у кровати.
– Все в порядке. Просто болит живот, – ответила я.
Королева стала внимательно меня осматривать, и тут я вспомнила про следы от прошлой ночи и стала судорожно закрываться халатом. Поздно. Лена все увидела и сделала соответствующие выводы.
– Ты мне врешь! Ничего не в порядке. Кто это сделал? – она кивнула на шею, а я почувствовала стыд, словно не со мной обошлись так грубо, а я кого-то обидела.
– Никто, – я обошла Лену и села на кровать, натянув до горла одеяло.
– Лер, тебя…
– Нет, это было по обоюдному согласию, – перебила я Королеву, потому что не могла слышать то, что она хотела сказать.
– По согласию? Посмотри на себя! Что с твоей шеей?
– Прошу тебя, не надо, – вымученно простонала я. – Это произошло по моему согласию, но только стало ошибкой. Для него это ничего не значит.
– А ты влюбилась? – Лена села рядом со мной. Как женщина, она прекрасно меня понимала, а если бы узнала, кто предмет моих терзаний… Упрекая ее в связи с моим папой, я не заметила, что сама мало чем отличалась от этой влюбленной студентки.
– Да…
– Скажешь, кто это?
– Не сейчас… пожалуйста.
– Хорошо, я не буду настаивать. Но потом, если ты поделишься со мной, то самой будет легче.
– Потом… может быть…
– Я не буду настаивать. Тебе больно? – Лена положила руку на мой живот и взволнованно посмотрела на меня.
– Уже нет, – я накрыла ее ладонь своей и грустно улыбнулась. – Проходит. Обезболивающее начинает действовать.
– Мерзавец! Что он с тобой сделал? – процедила Королева, а на ее глазах заблестели слезы.
– Ты обещала… не надо.
– Хорошо. Но только потому, что обещала тебе!
– Ты пришла ко мне по делу? – я решила сменить тему.
– Да, Лер, – вздохнула она. – Я сегодня уезжаю к сестре в Петербург. Зачеты получила автоматом, экзамены сдала досрочно. Останусь до начала семестра, а там… Может быть, переведусь куда-нибудь на диплом. Родители с младшими тоже приедут. Я хочу оставить тебе свой адрес. Мы будем рады, если ты составишь нам компанию на праздники.
Лена достала из кармана и протянула мне свернутый вчетверо тетрадный листок. На нем был записан не только адрес, но и удобный проезд на метро и троллейбусе, телефон сестры, ее мужа. Но главное, внизу была приписка, что они все меня ждут.
– Спасибо, Лен, но я не знаю…
Договорить не получилось от нахлынувших эмоций. В горле застрял ком, захотелось плакать, но я не могла себе этого позволить. Это предложение было таким неожиданным, но очень важным, особенно сегодня, когда было настолько плохо, что не хотелось жить. Конечно, я понимала, что Лена проявляет заботу из-за моего отца, но это только лишний раз доказывало, что она его любила. Даже после папиной смерти его молодая возлюбленная не оставляет на произвол судьбы несостоявшуюся падчерицу, которая не просто была против их отношений, но и разлучила в последние месяцы. Пустота в душе, образовавшаяся после поступка Смирнова, вдруг наполнилась бесконечной благодарностью. Мне показалось, что даже в комнате стало теплее.
