– Не совсем. Я приехала к Лене.
– Но ее нет. Она должна была приехать еще пару часов назад. Мы созванивались, когда она уже выехала. Откровенно говоря, я уже начинаю волноваться.
– Она была в дороге? Как давно звонила?
– Давно. Несколько часов назад, была уже на полпути к нам, а все еще не приехала.
– Ясно, – с трудом произнесла я, пытаясь сглотнуть ком, что встал в горле. – Ирин, я не могу сейчас задерживаться, оставлю свой номер. Пожалуйста, пусть позвонит, как объявится. Или ты, если… В общем, просто позвони, если Лена объявится.
– Что-то не так? – нахмурилась Ирина, и в этот момент трехлетий сорванец вбежал в прихожую и обхватил ее ноги. – Лешка, прекрати!
– Мам… – протянул малыш.
– Лера, ты меня пугаешь. Что случилось? – запуская ладонь в непослушные волосы сына, вопросила Ирина.
– Ничего, это касается экзамена, – соврала я, натянув на лицо улыбку. – Мне пора. Буду ждать звонка.
– Может, чаю? Подождем вместе?
– Спасибо, Ир! Как-нибудь в другой раз. Сейчас действительно нет времени.
Смирнов ждал меня на улице. Он вертел в руках ключи от машины, но сам, казалось, был где-то далеко. Даже когда я подошла к нему, Дима не сразу меня заметил.
– Ее нет, ведь так? – переводя на меня взгляд, сказал он, а я даже не поняла, в какой момент он заметил мое присутствие.
– Нет.
– Они двигались по главному шоссе, но в город не въехали, значит, есть участок дороги, где имеет смысл искать. Я проверил по карте и… – он замолчал, снял с сигнализации свой внедорожник и пошел к нему. – Давай садись. Поговорим в машине.
– Что там? Что ты нашел? – сходу спросила я.
– Ничего. Есть только пара деревень, лес и озеро.
– Озеро, – тихо повторила я.
– Это вполне возможно, – вздохнул Смирнов, заводя машину, – если это так, то мы можем найти следы.
– Конечно, ведь сейчас оно во льду. Если…
– Нет. Это озеро не замерзает. Рядом стоит завод по производству упаковочной тары. Может быть, слышала, недавно были судебные разбирательства из-за их деятельности. Местность в округе так загрязнена, что даже озеро не замерзло.
– Сколько туда ехать?
– Дороги пусты. За полтора часа доберемся.
На улицу спустилась ночь. Шоссе слабо освещалось, к тому же пошел снег. Мы чуть не проехали нужный поворот, но Смирнов вовремя вырулил. Машину пришлось оставить у обочины, чтобы не упустить из виду следы, если таковые будут.
Снегопад усиливался, сильный ветер бил в лицо. Все было против нас. Береговую линию озера замело, что даже если здесь и проезжала машина, то этого было уже не узнать. Чуть дальше пологий берег переходил в возвышенность, и Дима, взяв меня за руку, потащил туда.
– Ничего, – выдохнула я, чувствуя облегчение от слабого огонька надежды, что затеплился в сердце.
– Смотри туда, – он указал на небольшие поломанные кустарники на краю обрывистого берега. – Похоже, что оттуда скинули в озеро что-то большое…
– Например, автомобиль, – горько усмехнулась я и, вытянув свою руку из его, пошла обратно к нашему автомобилю. Смирнов остался осматривать местность.
Мы вернулись в Оболенский городок под утро. Смирнов отдал приказ своим людям прочесать озеро. Они с Ларисой по громкой связи обсуждали, сколько выделить людей, как организовать поиски и прочее, прочее… Я слушала вполуха, какая теперь разница, найдут или нет… Главное, что мы опоздали. Черт возьми! Снова опоздали.
37. Одна
Бальный зал учебного корпуса был украшен белыми лилиями. Сотни цветов, специально выведенных, крупных и без запаха, стояли в мраморных вазонах, расстилались ковром по подоконникам и кафедре, были уложены венками у подножия увесистых канделябров. Зал освещали лишь свечи, скрывая в полумраке скорбные лица студентов и преподавателей. Слабо разносились звуки «Адажио» Альбинони
50, добавляя трагизма моменту. Большой черный гроб на высоком постаменте мрачно возвышался в центре помещения.
– Какая страшная трагедия, – шептались у меня за спиной.
– Нелепая смерть, когда вся жизнь впереди, – вторил в ответ другой голос.
Убитый горем ректор по очереди вызывал на кафедру преподавателей, чтобы те выразили свои чувства и позволили студентам разделить с ними боль утраты. Вот только боль некоторых из присутствующих была в разы сильнее остальных. Я не могла смотреть на Аринку. Она стояла в самом конце зала у окна и даже не смотрела в сторону гроба, где лежал ее возлюбленный. Медленно я стала пробираться к ней, но как только подруга меня заметила, тут же отвернулась. Неужели даже в такой момент между нами останется непоколебимой стена из обид и непонимания? Все же я подошла к Милановой.
– Рин, давай забудем обиды? – проговорила я, легонько касаясь ее плеча.
– Ланская, не до тебя сейчас, – кинула она в ответ.
– Понимаю, как тебе тяжело. Не гони меня, позволь быть рядом…
– Ни черта ты не понимаешь, Лерка, – вытирая рукавом слезы, Миланова все же ко мне повернулась. – Не понимаешь. Ты не теряла любимого. Он не погибал так глупо… так… Если бы в ту ночь я осталась у него, ничего бы не случилось.
– Не надо, твоей вины в этом нет. Тем более, ты сама не помнишь, как оказалась в своей комнате. Арин, ты никак не могла этого предотвратить.
– Серьезно, Лер, отстань, тебе не понять…
– Ошибаешься! – неожиданно для себя разозлилась я. – Меньше месяца назад умер мой отец. Единственный родной человек. Так что я хорошо знаю, что такое терять близкого человека. Думаешь, мне сейчас легко?
– Ты права. Извини, – проговорила Рина, опустив взгляд в пол.
– Я не обижаюсь, – улыбнулась я и снова попыталась обнять подругу, но она отпрянула. – Рин, что такое? Я думала…
– Ланская, сейчас ты не лучшая компания для меня. Пусть Ян погиб, я все еще его люблю и не хочу общаться с теми, кто говорил про него гадости, – ледяным тоном отчеканила незнакомая девушка, которая совсем недавно была моей лучшей подругой.
– Но мы же подруги!
– Были, Ланская… были.
Больше не о чем было говорить. Все мои попытки примирения наталкивались на непробиваемую стену. Чем отчаяннее я пыталась достучаться до Милановой, тем сильнее разрасталась пропасть между нами. Рано или поздно всему приходит конец. Мы дошли до края. Я дошла до края. Забыв про формальности и плюя на чужое мнение, я ушла с церемонии прощания с Яном, даже не пытаясь сделать это незаметно. Селезнева, возвышающаяся в длинном черном платье возле главного входа, возмущенно крикнула мне вслед, чтобы я вернулась, но ее приказ так и не удостоился исполнения.
