— Светулькин сейчас парит в эндорфиновом раю, что непонятного? — Хохотнула, не сдерживаясь. Нервы. — Ты хера Пауля хорошо рассмотрела?
— А то! Аж вспотела вначале. — Поддержала мое веселье подружка. — Впечатлил. Как жеребец породистый. Ты его ручищи видела? Мне кажется, он гвозди кулаками забивать может.
— Саня-я-а-а! — не вытерпев, стала корчиться от смеха. — Не могу-у-у!
— Не, ну а че? Не знаю, чем он занимается, а с виду — вылитый кузнец. Там грудь метра два в обхвате.
— Арх… архитектор..! — Промычала, давясь и вытирая выступившие слезы. — Завтра я с ними в ресторан иду. Ы-ы-ы… позвоню тебе.
— Узнай, нет ли у него бункера. Чует мое сердце, что есть. Запрет ее там, прости господи… ищи потом, вызволяй из сексуального рабства.
— Нелли. — Голос Дубова, раздавшийся за спиной, заставил вздрогнуть. — Зайди ко мне, когда закончишь.
— Д-да, хорошо. — Произнесла, запинаясь. Наш разговор в столовой, очевидно, требовал продолжения. — Это не тебе. — Объяснила, вернувшись к диалогу с Сашей. — На счет рабства не знаю, а по остальным вопросам, Светка сказала, что готова к экспериментам. Я ей тоже намекала. Ну, с чего бы такой мужик стал искать жену на сайте знакомств? — Открывая дверь в отведенную мне комнату, непроизвольно оглянулась и увидела, как Кирилл Геннадиевич разворачивается. Капец. Быстро юркнула внутрь и прикрыла за собой. Что заставило его изменить курс — боялась представить. Ждал, что тут же распрощаюсь и посеменю за ним? Может, не понравился восхищенный отзыв о другом мужчине? Или легкий игнор зацепил?
— Да уж. Посматривай там. С таким дяденькой на ум только разные БДСМ-практики приходят.
— Тебе тоже?! Зуб даю, обычными наручниками там дело не ограничивается. — Пыталась все еще веселиться, но сердце уже вздрагивало в такт тяжелым шагам из коридора. Хлипкая надежда на то, что он пройдет мимо растаяла, как только дернулась дверная ручка. Не пронесло.
Удав вошел, не удосужившись постучать.
— Ах-ха-ха! — Санька смеялась где-то в Литве, совершенно не подозревая, что происходило со мной.
Шаг, второй, третий… Кирилл остановился на самой кромке определяющей личное пространство.
— Попрощайся. — Сказал негромко.
Жаль, не уточнил с чем именно. Жизнью? Длинным языком? Выдержкой? Или Санькой? Выбрала последнее.
— Саш, я перезвоню. — Отключив связь, подняла брови в немом вопросе.
— Куда ты завтра собралась? — поинтересовался, словно мимоходом, доставая свой телефон и отключая его. Потом неожиданно развернулся и направился назад, к выходу. Такое странное поведение смутило.
— В парк с утра. — Ответила озадаченно. О том, что по воскресениям я продолжаю работать волонтером, он прекрасно знал. — Потом в центр переливания крови…
Дубов подошел к двери и закрыл ее, повернув вертушку замка. Вместе со щелчком мои мозги, образно выражаясь, встали на место.
— Вечером с подружкой и ее бойфрендом в ресторан… — Сглотнула, пытаясь устоять на месте и не начать пятиться.
— А почему я об этом не в курсе? — повернулся, подтягивая рукава реглана до локтей. — Разве не логично, что мы должны пойти вдвоем?
Светка пригласила меня, когда Удав наслаждался обществом брюнетки видами Австрии. Настроение как бы не располагало, и потому сказала, что буду одна. Не хочу лукавить, ожидала услышать нечто подобное, но не до, а после встречи с Мальцевой и ее Паулем. Рассчитывала в случае чего ответить, что встреча получилась спонтанной.
— Я не знала, когда вы вернетесь из Европы. Поэтому и не стала говорить.
— Нелли, времени было достаточно. — Он сузил глаза и пошел в развалку прямо на меня. — И еще. Можно поподробнее об очереди… в мою постель?
Глава 35
Привет, мандраж. Меня бросило в пот. Одним махом в тот момент все вернулось на круги своя: кипяток вместо крови, онемение конечностей, и сердце, мечущееся в поисках пяток. Рядом с Дубовым о спокойствии мечтать не приходилось. Его талант жонглировать моими эмоциями поражал.
— Это уже не имеет значения, Кирилл Геннадиевич. Гораздо интереснее другое. Вы всех своих любовниц с детьми знакомите?
— Зачем ты задаешь вопросы, ответы на которые и так знаешь? — Быстрым рывком подался вперед, подхватил меня за талию и усадил на подоконник. Испуг громко застучал в груди. Ладони взмокли. — Нелли, мы еще долго кругами ходить будем?
— К-какими к-кругами?
— Такими. — Прошипел в ответ, явно сдерживаясь. Потянулся медленно ко мне. Ближе, еще ближе. Я даже дыхание его тогда почувствовала. Легкий приятный ветерок по лицу. Еще секунда и…
В последнее мгновение успела вставить между нашими губами пальцы.
— Нет.
— Почему? — теплый выдох.
— Я не стану разменной монетой в вашей мести Бортничу из-за Марианны.
Кирюшенька застыл, потом чуть отстранился.
— Ух ты. Быстро. — Улыбнулся снисходительно. — Сорока по имени Александра на хвосте принесла?
— Не важно, кто принес. Главное, что я теперь знаю правду. И все, что могу вам предложить до купли-продажи гарнитура — продолжать играть на публику. Не более того.
— Мне этого мало. — Сообщил вкрадчивым шепотом.
— С чего вдруг? Обострение после встречи с Халком? — Процедила сквозь зубы. Спрыгнув с подоконника, направилась к двери.
— Халком? — повторил удивленно.
— Бортничем. Кличка у него такая. Подпольная. — Ответила, не оборачиваясь. Взяла куртку в руки и все же вынуждена была оглянуться. Дубов заржал рассмеялся. Реально. Хохотал сильнее, чем когда-то в самолете.
— Я домой. — Осмотрелась в поисках сумки.
— Нет, Нелли. Мы не договорили. — Быстро успокаиваясь, покачал головой и пошел опять на меня. — К Сяве мое обострение не имеет никакого отношения.
— Ничего. Справитесь. Любовница вам в помощь. — Вырвалось непроизвольно, о чем тут же пожалела. То, как изменился его взгляд, заставило поежиться. Внимательный и жесткий, с отголосками веселья. Так смотрел мой отчим, прежде чем ударить.
Оцепенев, держалась из последних сил, несмотря на то, что каждая клеточка тела вопила в пароксизме аларма.
— Хорошо, Нелли. Как скажешь. — Улыбнулся противно. Провел языком между верхними зубами и губой. После чего открыл дверь и добавил иронично. — Доброй ночи.
После его ухода, я обессиленно села на кровать. Почему-то ощущение было такое, словно по собственной глупости извалялась в грязи. Фактически выходило так, что дала ему добро на… А дальше в голову приходили только нецензурные обороты речи. Удав не нуждался в моем разрешении, мозгами понимала, и, тем не менее, его последние слова кипятили мое хвалимое хладнокровие в адском котле. Ревность — это ужасное чувство. Оно превращает даже самого спокойного человека в неврастеника.
