Но еще до всего этого шабаша произошла грандиозная встряска. В средине февраля я поцапалась с Удавом. Довел.
С появлением наследников в стенах дома — для меня вполне естественным было возвращение в гостевую комнату. Дальше объяснять?
Дубов попытался прочистить мне мозги. Как он лихо умеет это делать, надеюсь, все еще помнят? Только в тот раз его доводы слушать попросту не стала.
— Нелли, ну что за глупости? Ты думаешь, Дэн или Алиса настолько наивны? Они все прекрасно понимают.
— Кирилл, я считаю ненормальной ситуацию, когда родитель, неважно мать или отец, приводит любовника в свою постель на глазах у детей.
— Я не сильно испорчу твои настройки, если скажу, что так поступает примерно девяносто девять процентов людей?
— Ты проводил соцопрос?
— Нет, обычная логика. Плюс понимание того как неидеально устроен этот мир.
— Мне все равно кто как себя ведет. У меня свои правила. Пусть они непонятны, смешны или давным-давно устарели, но уподобляться большинству я не буду.
— Нель… Дэн уже давно не девственник. Лиска регулярно смотрит порно. Соня вообще не может понять кто ты и для чего, раз не дружишь с папой. Тая в курсе. Вся прислуга тоже. Давай теперь меня еще добавим, украдкой перемещающегося по собственному дому. Абсурд.
— Денис с Алисой смотрят на меня словно на пиньяту, Соня хоть и не знает еще ничего о том, что иногда происходит между мужчиной и женщиной, — чувствует все на интуитивном уровне. Работникам по большому счету нет дела до того где, что, когда и с кем делает хозяин, был бы доволен и не уволил. Тая — твоя гостья. И ей давно не шестнадцать. Еще доводы будут?
— Я тоже уже достиг совершеннолетия, если не заметила. И заниматься ерундой не собираюсь. — Отчеканил раздраженно.
Насколько больно стало от его ответа, не показала, несмотря на то, что горло сжалось, и слезы без малого не наполнили глаза. И лишь нечеловеческим усилием воли не дала им вырваться, закусив изнутри нижнюю губу. Ему, видите ли, не хотелось отказываться от удобств, а на мои чувства было плевать. Если плохо изъяснилась, постараюсь простыми словами. Для моей издерганной нервной системы перспектива вариться в презрительных взглядах и показном пренебрежении на тот момент казалась слишком большим испытанием.
Вот так из ниоткуда, возник камень преткновения.
Что мешало Дубову пойти мне навстречу? Или почему я уперлась в нежелании изнасиловать собственное достоинство? Сейчас сложно сказать. Человек с возрастом лишается гибкости и костенеет от своенравия. Как бы там ни было, ситуация вышла из-под контроля. В тот день после работы я не вернулась к нему.
Он позвонил в полдесятого.
— Нель, ты где?
— Дома. — Ответила, ощущая покалывания по коже. Поздние приемы клиентов ушли в историю, а потому его удивление было вполне понятным.
— Не садись за руль, пожалуйста. Пусть тебя Валя привезет.
— Кирилл… я не приеду.
Минутная тишина искромсала мою выдержку в фарш.
— Что ж… так, да? — проговорил с расстановкой. — Позвони мне, когда избавишься от тараканов в своей голове, хорошо? — и не дождавшись ответа, сбросил звонок.
Пять дней.
Два приступа мигрени. Для сравнения за прошедший до этого месяц — всего один. Для меня это вообще ни о чем.
Три истерики. Шла борьба с гордостью. Даже если бы хватило сил переступить через себя — что говорить и как вообще с ним общаться после ссоры — не знала.
Триллионы погибших нервных клеток. То, как меня выкручивало от боли и не прекращаемого жжения внутри — страшно вспоминать, даже спустя месяцы.
Чем бы закончилось все — затрудняюсь ответить. Не исключаю даже разрыв отношений. Кто-то из нас должен был прогнуться, понимаете? А учитывая, что многие желания Удава так и остались не выполненными, видимо он решил расставить точки над «і» касаемо вопроса доминантности в нашей паре.
В свое оправдание могу сказать лишь то, что в отличие от него, никаких притязаний со своей стороны не выдвигала. Мало того. Покорно ездила с ним на встречи-приемы; переиначила график, перестав брать работу по вечерам; с сигаретами ныкалась по углам как школьница. Но моих уступок никто не ценил, воспринимая, вероятно, как должное.
Пятнадцатого февраля позвонила сестра и сообщила, что мама попала в больницу. При слове «травматология» меня словно окатили кипятком. На вопрос «Что случилось?» услышала сомнительную версию о том, что она упала со стремянки.
Выскочив из дома, прежде чем сесть к себе в машину, решила предупредить Валентина, так как понимала, что могу подставить его. Тем более что он припарковался сразу за мной.
— Валь, я во вторую городскую, если что.
— Куда? — переспросил, потянув на себя ремень безопасности.
— В больницу!
Почему не предложила пересесть ко мне? Ведь все могло обойтись… Если бы я так не гнала или взяла телохранителя с собой… Мысль, идущая по кругу и не имеющая выхода.
Каким образом нигде по дороге не вляпалась в аварию — без понятия. Ангел-хранитель, судя по всему, вернулся из запоя и приступил к своим прямым обязанностям со всем усердием.
Припарковавшись у центрального входа, тут же, не дожидаясь охранника, побежала к лифтам сама. Машка сказала, что маму прооперировали сутки назад. Останавливали кровотечение селезенки, плюс три сломанных ребра.
Сестра расхаживала по этажу, в ожидании денег меня. Сообщила, что брат был с утра и скоро опять приедет. Вкратце сказала, что с мамой все в порядке. Состояние стабильное, средней тяжести. Так же озвучила внушительную сумму, потраченную на операцию, которую предложила разделить на всех поровну. Тыкала мне какой-то лист бумаги, где скрупулезно записала все траты. В тот момент я и поняла, почему обо мне вообще вспомнили.
- Маш, с этим мы разберемся. К ней пускают?
— Ненадолго. Только… папа просил без него не заходить. Подожди, он подойдет сейчас.
Отмахнувшись, направилась к дежурной медсестре и попросила халат. Вошла тихонько в палату. Мама спала. Подойдя к ее кровати, стала у ног и взялась руками за железный поручень. Меня шатало. К горлу подступила тошнота. Запах больницы знает практически каждый. Хлорка, медикаменты, стены пропитанные стонами людей.
