Перед ними дверь без ручек, непрозрачная, в отличие от стен коридора. Слева на уровне груди висит шар размером с дыню и исходит голубоватым свечением.
- Последи за ней, - приказала белокурая, которая явно главная среди них двоих. – Я дверь открою.
Разомкнув пальцы на локте Эмили, она шагнула вперед, а Эмили подумала, что на коже останутся внушительные синяки.
Ундина коснулась шара, по поверхности прокатились белые волны, и дверь медленно поползла в сторону. Эмили смотрела, как она вылезает с дугой стороны прозрачной стены, оказываясь прямо в воде. От осознания, что между ними и бескрайней толщей лишь тонкая грань, по коже прокатился озноб.
- Вперед, - приказала темноволосая и толкнула.
Даже если бы могла, у Эмили не хватило бы сил справиться с двумя ундинами. Нервно сглотнув, она на дрожащих ногах сделала шаг. Ее тут же ухватили и втолкнули в комнату.
Комната оказалась небольшой, с такими же прозрачными стенами, за которыми в голубой воде движутся тени. У дальней стены что-то вроде низенькой тахты, покрытой тонкой белой тканью. Пол тоже прозрачный, под ним тревожная темнота.
- Располагайся, - с усмешкой бросила белокурая и с кошачьей грацией выскользнула из комнаты.
Дверь поползла обратно, истекая струями воды, и, едва сомкнулась со стеной, Эмили, наконец ощутила, как её трясет. Доковыляв до тахты, она села, прижавшись спиной к холодной стене и обхватила колени. В глазах затуманилось, по щекам покатились горячие дорожки.
- Рикки… - прошептала она, словно заклинание, которое могло оградить ее от ужасов мира, в который попала.
Здесь все чужое, все непонятное и страшное. Ундины, больше похожие на ревнивых фурий за что-то её сразу невзлюбили, в мокром платье холодно, от сырых волос тоже мало тепла. Никто не объяснил, что это за место, кто такой загадочный «он», и почему ундины так боятся его. Единственное, что было ясно – она жива. Но сейчас не понятно, хорошо это или не очень.
Повернувшись к стене, Эмили стала рассматривать вытянутые тени, неспешно проплывающие где-то вдалеке. К стеклу не подплывали, и оставалось лишь гадать, кому они принадлежат. Но даже на таком расстоянии тени выглядели внушительно и опасно. Сверху вода значительно светлее и исходит белыми волнами. Вероятно, уже день, что значит, она провела без сознания всю ночь и удивительно, как не погибла, учитывая, что в легких оказалось много воды.
Но низ комнаты все еще внушал тревогу. Вода под ним почти черная, что значит, солнечный свет туда не проникает, и глубина может быть любой. А в ней непременно обитают жуткие твари.
Эмили еще сильнее подтянула колени к подбородку, надеясь, что эти твари не вздумают тыкаться носами в стекло, которое вдруг показалось невыносимо тонким и хрупким.
- Рикки… - повторила она охрипшим от воды голосом. – Где ты… Если бы ты знал, что я жива, ты бы спас меня. Непременно спас. Мой Рикки…
Развернувшись к стеклянной стене, она уставилась в непроглядную голубую воду. Крупные тени приближаться не решались, зато маленькая рыбка быстрянка подплыла к самому стеклу и тыкается носом, словно пытается пробраться внутрь.
Эмили погладила стену в том месте, где в него толкается рыбка и проговорила печально:
- Глупая маленькая. Не туда ты стремишься. Это ты на свободе, а я, похоже, пленница.
Рыбка вильнула хвостом и повернулась правым боком, будто желает, чтобы ее погладили, как кошку.
- Не могу я тебя погладить, - произнесла Эмили. – А если б могла, то недолго. Это ты под водой дышишь, а я наоборот. Плыви к своим. Хоть у кого-то жизнь сложится лучше моей.
Рыбка явно не желала уплывать, всячески крутилась и виляла хвостом, зовя играть такую большое и неповоротливое существо без плавников. Эмили тяжело вздохнула и уткнулась лбом в стекло. Рыбка снова попыталась тыкаться в него носом, но свет неожиданно заслонила большая, вытянутая тень.
Рыбка в испуге шмыгнула в сторону и скрылась с толще воды. Эмили подняла голову, но тень уже исчезла, и далекая поверхность, если она есть, вновь исходит голубовато-белыми волнами.
Но ощущение тревоги осталось. И чем дольше ждала, тем сильнее оно становилось.
Эмили бросила короткий взгляд за стекло, где скрылась рыбка. Она оказалась самым приветливым существом за последние сутки, и Эмили вдруг захотелось стать такой же рыбкой, чтобы уплыть подальше и больше не знать этих ужасов, на которые её обрекли жители Обода.
И даже дядя и милый Рикки не смогли ничего сделать.
Одолеваемая тягостными мыслями, Эмили не заметила шагов в коридоре, и очнулась лишь, когда они стали совсем громкими. Эти шаги не походили ни на одни из тех, что слышала раньше. Словно движется кто-то большой, но очень глухо, будто без обуви.
Внутри всё сжалось, Эмили задрожала.
Глава 7
Широкоплечая, высокая фигура двигалась по коридору с тем видом, с каким может перемещаться лишь хозяин. По коже стекает вода, оставляя на прозрачном полу небольшие лужицы и следы в форме стоп.
По пути встретились две ундины, они поспешно склонили головы, пряча покорный взгляд в пол. Но фигура даже не удостоила их взглядом, глядя куда-то строго вперед.
Крылья носа трепетали. Некоторое время назад по коридору провели человеческую девушку, и теперь идущий чувствовал и видел остатки её следа в воздухе. След выглядел, как легкое мерцания, похожее на пыльцу, оставляемую водяными лилиями в ночь полнолуния.
Не первый раз в этом коридоре появлялись такие следы, но этот выглядел слишком ярко. Он должен был померкнуть, оставив лишь едва заметный блик, как только девушку закрыли в комнате. Но её след блестел так, словно она лишь секунду назад завернула за угол.
- Господин, - донеслось сбоку. - Мы все приготовили. Человеческую деву...
Ундина не договорила - вторая дернула её и зашептала тихо, но он расслышал:
- Ополоумела? На корм рыбам захотелось?
- Но...
- Дура! Не заговаривай с ним первой никогда, если дорога шкура!
- Я ведь хотела…
- Закрой рот, рыбья башка, и кланяйся!
Идущий ухмыльнулся. Осмелевшая ундина совсем молодая, новенькая, и не знает, как себя вести. Будь на её месте нынешняя фаворитка, белокурая Сильва, ундину бы уже секли по пяткам кнутами из стеблей кабомбы. Гибкими, но упругими, благодаря чему не оставляют следов даже на самой нежной коже, но умело доносят главную мысль - уважение.
Ундины своенравны, строптивы и капризны, а чтобы держать их в узде порой приходится применять не самые дипломатичные методы. И всё же, несмотря на всю заносчивость и упрямство, они бывают до фанатичности переданы. Новенькая Лайма еще научится. Остальные ундины об этом непременно позаботятся.
Ундины остались далеко позади, но идущий боковыми линиями ощутил страх новенькой Лаймы, и губы вновь растянулись в ухмылке.
