— Эл, всё хорошо? — снова материализуются поблизости бармен.
— Спасибо, Чарли. Всё в порядке. — успокаиваю его и снимаю свободной рукой руку клиента. — Извините.
Алекс сидит практически до самого закрытия. Его спутница потягивает лёгкие коктейли, в то время как сам мужчина пьёт виски.
К закрытию смены я начинаю потихоньку прибирать всё вокруг. Когда девица, пошатываясь, встаёт и идёт в уборную, я как раз иду в том же направлении, к дверям кухни.
У неё звонит телефон.
— Да, он почти готов. Жди на этаже. Как отрубится, я открою номер. Хорошо.
Вот дрянь! Клофелинщица!
Я возвращаюсь за стойку одновременно с ней и не успеваю предупредить Алекса. Девушка что-то щебечет ему на ухо, и он усмехается.
Мужчина отвлекается на телефонный звонок и отходит от стойки, а эта дрянь всыпает в его порцию виски какой-то порошок.
— Выпьем ещё по одной и идём? — с очаровательной улыбкой предлагает она ему, стоит только Алексу устроиться на прежнем месте.
— Да, я не против.
— Вот же сука! — бурчу себе под нос, абсолютно не понимая, какого чёрта ввязываюсь не в своё дело.
Алекс странно смотрит на меня, не донося стакана с обжигающим пойлом до губ.
Я делаю резкое движение рукой, и недопитый кофе летит прямо на клофелинщицу. Она бешено вращает глазами и уносится в сторону туалета.
— Вы ненормальная? Растяпа! Как вас на работе держат? — вскакивает Алекс.
На его лице недовольство, как и на лице Чарли, который несётся ко мне через весь зал.
— Вот и спасай жизнь всяким козлам, дура, — бубню себе под нос, предвкушая взбучку.
Алекс замолкает, отставляет в сторону стакан с виски и уходит следом за своей дамой. А я выслушиваю до конца смены поучительные лекции о своём поведении.
В два часа я закрываю смену, натягиваю пальто и выхожу в ночную прохладу. Кутаясь в шарф, я сворачиваю в тёмный переулок, чтобы немного срезать путь. Слышу за спиной тяжёлые шаги и ускоряюсь. Человек тоже начинает идти быстрее.
И, когда я уже чувствую его за своей спиной и успеваю мысленно попросить прощения за все свои грехи, если успела их когда-либо совершить, вдруг слышу хриплый смех.
— Эй, я, конечно, может, козёл, но не маньяк! — говорит преследователь голосом Алекса на чистом русском без акцента.
Встаю как вкопанная, и он врезается на скорости в моё тело. Разворачивает, обхватывая ладонями плечи, и смотрит прямо мне в глаза.
— Спасибо, что спасла меня, — усмехается он. — Александр.
От него исходит такой жар, что всё моё тело и внутренности плавятся от близости этого мужчины. Я краснею и улыбаюсь ему.
— Аля, — смущённо называю своё имя, и он улыбается мне в ответ.
2. Алекс
Я не знаю, что мной движет сейчас, когда я иду рядом с этой крохотной соотечественницей, зачем караулил её у выхода, а потом бросился догонять, на кой чёрт вызвался проводить до дома… Мне неведомо.
Очевидно же, что она слишком молода для меня. Слишком. В лучшем случае, ей лет двадцать, хотя больше шестнадцати не дашь. Мне, конечно, тридцать пять с копейками, но… Даже десять лет разница — это полный швах. Я никогда не ввязываюсь в отношения с такими крохами.
Да и кто она? Барменша? Зарабатывает, чтобы выжить в этом дорогом городе? Скорее всего, что свалила в поисках лучшей жизни, едва окончив школу.
— Вот мы и пришли, — звенит её голос колокольчиками, врываясь в мои невесёлые мысли. — Спасибо, что проводили.
Осматриваюсь внимательнее и охреневаю.
— Стой, так ты здесь живёшь?
— Да, — она пожимает плечами, — я, между прочим, лучшая студентка на всём курсе. Не похоже, правда?
Она звонко смеётся, пробуждая во мне что-то тяжёлое и пугающее. Опасная девица. Студентка самого престижного экономического колледжа, подрабатывающая барменшей, с внешностью и улыбкой ангела.
— Да я привыкла, расслабьтесь. — она широко улыбается. — Я скажу вам по секрету, — девушка подходит ко мне и становится на носочки, поднимаясь вплотную к моему лицу, — меня папенька сначала сюда насильно сослал, а потом удумал замуж за приятеля-старикана сбагрить, вот я и взбунтовалась. Теперь проявляю самостоятельность: живу в общаге, работаю в баре.
Она так близко, что я могу пересчитать каждую ресничку и каждую веснушку. Я жадно ловлю её дыхание и смотрю на бархатную кожу.
— Вам, наверно, уже пора, — улыбается она. — Спасибо, что проводили.
Она собирается упорхнуть из моей жизни. И неожиданно для себя самого я ловлю её руку.
— Аля, может, оставишь мне свой номер?
Она прикусывает губу, еле сдерживая улыбку.
— В другой раз, ладно? У меня телефон разрядился, а наизусть не знаю свой здешний номер. — и только я хочу задать вопрос, как она на него отвечает: — Я работаю: вторник-среда-пятница-суббота-воскресенье. С семнадцати до двух. Приходите. Я прослежу, чтобы больше никто не покушался на вашу жизнь.
Как в замедленной съёмке наблюдаю, как её рука взмывает вверх, как её большой палец проскальзывает между пухлых губ, как она прикусывает его зубами…
— Я приду, — киваю с серьёзным видом.
Чёрт его знает, на хрена мне это надо, но приду.
Следующим вечером я занимаю то же место и улыбаюсь в ответ на вспыхнувший румянец на лице Али. Я прошу её налить виски и открываю рабочую почту, которой всё никак не находил времени заняться. Зато после вчерашнего неудачного романа без продолжения ещё чёрт знает сколько моих вечеров будут беспросветно пустыми и одинокими.
— Вот, возьмите, — говорит девушка, наклоняясь ко мне ближе.
Её грудь ложится на чёрный глянец поверхности барной стойки и смотрится весьма аппетитно в вырезе голубой форменной рубашечки. В ладонях зудит от желания ощутить тяжесть упругой женской груди. Вся кровь резко ударяет в пах, и я реагирую единственно возможным естественным образом. У меня банально встаёт.
Девушка хмыкает, застав меня за разглядыванием, но не поднимается. Лишь ёрзает, придвигаясь чуть ближе.
— Берите же, ну, — шипит она. — Вообще-то я рискую остаться без работы! Мне нельзя заигрывать с клиентами.
От несочетаемого сочетания её довольно откровенной позы и убийственного выражения на лице, которое вовсе не соответствует процессу заигрывания, я невольно смеюсь. Но всё же беру из её рук вырванный в спешке лист.
— Это мой номер, — улыбается Аля и смущённо отскакивает от меня.
Какая же она очаровательная! Напускная легкомысленность маскирует серьёзный и сосредоточенный взгляд. Обычно, девчонки, что годятся мне по возрасту в дочери, кажутся мне непроходимыми дурами. Но, как правило, они и не являются студентками престижных европейских учебных заведений.
