Кто-то покрутит пальцем у виска: мол, Алька, ты же сама кричала, что ненавидишь этого человека! Что никогда его не простишь! А теперь — выпрашиваешь жалкие крупицы его внимания, как течная сучка.
У меня нет этому объяснения. Я уверена, что буду ненавидеть себя за эту слабость, стану проклинать, что поддалась соблазну, забьюсь в тёмный угол и продолжу завывать белугой, но прямо сейчас я чувствую голод, которого не ощущала уже практически целую вечность. А этот мужчина рядом, так близко, что я чувствую своей грудью его сердцебиение, мужчина, что, изголодавшись, так же не может насытиться, — единственный знакомый мне источник той первобытной силы, способной мне помочь.
— Тише-тише, малышка, — он отстраняется от меня. — Нам лучше притормозить, пока я не разложил тебя на этом столе.
— Пожалуйста, Алекс… — молю я, задыхаясь, — не останавливайся. Я так хочу тебя… Я так хочу снова почувствовать себя живой…
Я была разбита долгие месяцы. Я думала, что моё тело просто не способно больше испытывать желание. Абсолютная эмоциональная пустота и никакого физического отклика на близость — вот, что осталось после Алекса.
Но сейчас всё иначе. Мои нервы оголены и тянутся к нему. За удовольствием, за лаской, за утешением. За нездоровой нуждой именно в его присутствии.
— Алевтинка, я знаю, знаю, — успокаивающе поглаживает мои плечи мужчина. — Я помню, какая ты у меня отзывчивая на ласки. Помню, как доставить тебе удовольствие. И я сделаю это. Как только ты мне расскажешь…
— Я уйду прямо сейчас, Алекс, — пытаюсь вырваться я. — Какого чёрта ты сначала заставляешь меня почувствовать всё это, а потом включаешь заднюю? Разве доступный секс без обязательств — это не то, что тебя всегда интересовало? Так вот она я, перед тобой, согласная и готовая, разве это не то, чего ты добиваешься?
Натыкаюсь на холод в его глазах и остываю. Дура! Дура! Дура! Просто идиотка!
— Отпусти меня, — прошу тихо, опуская взгляд. — Нельзя нам находиться рядом… Мы не должны…
Мужчина обхватывает моё лицо ладонями, заставляя смотреть в его глаза.
— Я не планировал просто переспать с тобой по-быстрому, Аля. Никогда. Ты должна знать это как никто другой. Ты очень дорога мне, малышка…
— Не нужно, Алекс, — останавливаю его.
Мне невыносимо больно слышать его голос, эту сладкую ложь, обещающую, что всё будет прекрасно. Ничего не будет! Всё сломано, исковеркано, и мне никогда не оправиться от этого. Даже если его близость дарит мне чувство защищённости и сокрытия от этой боли.
Я закрываю глаза лишь бы не видеть его. Пальцы Алекса оглаживают контур моего лица, и он тяжело вздыхает.
— Ты должна мне помочь, малышка. Пожалуйста, — целует нежно, невесомо, пуская дрожь по телу. — Ты же чувствуешь это, ну же, малышка… Впусти меня. Не закрывайся, Аль. Пожалуйста, не закрывайся от меня. Дай мне только понять, что нужно исправить…
Я застываю и распахиваю глаза. Должно быть, он видит что-то в моём взгляде, потому что лицо мужчины искажается от боли. От боли за меня, очевидно. Но мне уже плевать.
— Исправить?! Ты серьёзно думаешь, что ты сможешь что-то исправить? Ненавижу, слышишь? Не-на-ви-жу!
22. Алекс
Нежная, ласковая, отзывчивая. Какая же прекрасная! Ничего не изменилось на физическом уровне. Но я то и дело натыкаюсь на эмоциональные стены, которые она возводит, чтобы оборониться… От меня.
Думал, мне удастся растопить лёд, если я напомню ей, как мы близки. Ведь это никуда не ушло. Притяжение бешеное. Нереальное.
Я уверен, что она чувствует это. Это невозможно не чувствовать! Невозможно игнорировать искрящийся электричеством воздух между нами. У меня не было такого никогда прежде. Ни до, ни после. Но стоило только Але снова появится в зоне досягаемости, как я намагничен на неё.
Судьба редко бывает щедра, уж я-то знаю, поэтому расцениваю нашу новую встречу как эксклюзивный подарок к чёртовому новому году. Который я желаю провести только с ней.
Только вот вряд ли девушка разделяет мои желания. Смотрит дикой волчицей, безумно напрягая меня. Но стоит лишь немного расслабить её, напомнить, как хорошо нам вместе, она раскрепощается. Снова напоминает мне прежнюю себя. Требует всё больше внимания, и я на грани.
У меня начисто отрубает голову от её близости. Её запах дурманит меня, наполняя рот слюной. Так бы и разложил на столе, прошёлся бы языком от шеи до влажных складочек, уделяя особое внимание острым сосочкам, утопал бы пальцами в тягучем сиропе её чувств, даря наслаждение. Я мог бы с легкостью привести её к финалу, даже не раздевая. Я помню каждый миллиметр её тела. От макушки до пят. Я скучал. Безумно. Как человек может скучать по выдранному из груди сердцу.
Неудивительно, что меня, как запойного, тянет снова соединиться с ней.
Но, но, но… Всегда кроется какое-то чёртово но. Моё сейчас заключается в том, что двадцать месяцев моей жизни прошли в какой-то сюрреалистичной вселенной, тогда как она вкусила все прелести жизни земной. И я обязан узнать, что с ней произошло, чтобы не травмировать ещё больше.
Я должен придержать коней, несмотря на собственное возбуждение и её уговоры. Но мои попытки выведать у неё хоть что-то натыкаются на глухое сопротивление.
Мне нужна её помощь. Просто необходима. Если она не откроется мне, боюсь, я бессилен узнать так скоро, что с ней произошло. Спустя столько-то времени! А мне до зуда необходимо решить этот вопрос в ближайшее время. Иначе я просто лопну как воздушный шар.
Напускное спокойствие даётся мне нелегко. Особенно, когда от вожделения сводит мошонку. Особенно, когда я знаю, насколько она сама жаждет нашей близости. Но кем я буду в её глазах, если просто возьму отчаянно желаемое? Как она и сказала — тем, кто гнался за доступным сексом без обязательств? Но я никогда не воспринимал Алю так. Она с самого начала стала чем-то большим.
И я безумно хочу вернуться в то прошлое. Безумно хочу вернуть свою девочку. Милую, нежную, любимую. Полную жизни. Невероятную малышку, покорившую моё сердце.
— Ты должна мне помочь, малышка. Пожалуйста, — целую с лёгкостью, чтобы не спугнуть. Хочу лишь напомнить о главном: мы близки. — Ты же чувствуешь это, ну же, малышка… Впусти меня. Не закрывайся, Аль. Пожалуйста, не закрывайся от меня. Дай мне только понять, что нужно исправить…
