А вот с западной части кольца храмовых стен послышался свист и улюлюканье. Так же прозвучали выкрики с оскорблением «клановых», правда, их авторов выявить вряд ли получилось бы. Слишком много там было людей, да и стояли они плотно.
– Во что же ты играешь… – пробормотала Ольга Васильевна, которая, прищурившись, разглядывала то нейтралов, то толпу, поддерживавшую моего противника. – И главное, зачем?
– Кто играет? – поинтересовался я у Кня’жины, но она только покачала головой.
– Есть у меня кое-какие подозрения, – нехотя произнесла она. – Антон, не забивай себе сейчас этим голову. Когда всё закончится, я расскажу.
Жрец, толкнув ещё одну уже короткую проповедь, призвал к Ясеню Шарова. Прочитал парню нотацию и поинтересовался, не согласится ли он нынче на примирение.
– Отказываюсь! – гордо расправив плечи, произнёс тот. – Я, Юрий Викторович Шаров, наследник клана Шаровых, подтверждаю свои претензии и правом своим ныне требую удовлетворения в бою по крайним правилам!
Жрец взмахом руки пригласил уже меня.
– Юный лист московский, – мягко произнёс священнослужитель, обращаясь ко мне. – Супротивец твой ныне высказал неразумное упрямство в желании пролить кровь. Обязан спросить я, не желаешь ли ты смиренно встать на колени и просить извинения, а также защиты у самого Уробороса? Али тоже хочешь боя славного?
Извиниться перед «этим», а затем уйти послушником-изгнанником в один из скитов или укреплённых монастырей Зелёной Зоны? Ведь именно так храмы могут меня защитить… С призрачным шансом из-за своей трусости стать со временем не особо уважаемым помощником и подпиткой для главной батарейки барьера от монстров в каком-нибудь посаде? Вот, пожалуй, этого мне хотелось бы меньше всего!
– Волхвче, подобное малодушие не только претит мне как чародею, но и недостойно святого места в круге Уроборосовых стен! Я принимаю вызов! – произнёс я и тут же где-то в стороне громко забил колокол, а жрец, прикрыв глаза, коротко кивнул, подтверждая мои слова. – Ибо как завещал нам Первожрец Евлампий Каломенский: «Каждый хам и невежда достоин получить от Древа лишь тот плод, который заслужил!»
Наградой мне стали аплодисменты серверного, восточного и частично южного сектора. Никогда особо не интересовался религией и очень слабо представляю, кем был этот самый Евлампий, а также когда он, собственно, жил. Фразу эту велела мне заучить Ольга Васильевна. И не говорить ничего иного, а тем более не нести отсебятины.
После моих слов Жрец, ещё раз кивнув, всё же выкатил мне выговор. Не столь суровый, как противнику, но всё же. В основном говорил о важности принятия верных решений и попирании собственной гордыни во славу Древа. Тут его можно понять… Пусть я и ляпнул сейчас что-то особо приятное для служителей культа, но куда лучше было бы для них, если бы я смиренно присоединился к их братии, увеличив храмовую силу Москвы на одного чародея. Пусть и недоучку.
Звон продолжался ещё какое-то время. Храмовые служки так предупреждали жителей Полиса о том, что сегодня неминуемо свершится чья-то смерть. А заодно извещали работников расположенного неподалёку колизеума, чтобы готовили арену и зрительские трибуны к приёму скорых гостей.
Мы с Шаровым вернулись на свои места, а вот тётка Марфа направилась к священному Ясеню. С другой стороны из толпы выкатили деревянное кресло на колёсах, в котором сидел габаритный мужчина с тамгой Шаровых на пледе, прикрывающем его тело. Не знаю уж, что с ним случилось, но в глаза сразу бросились иссушенная правая рука и левая нога, словно лишённые мышц. Одни только кости, обтянутые нездоровой фиолетово-коричневой кожей, в то время как из правой штанины торчала деревянная палка-протеза, а левый рукав, выглядывающий из-под одеяла, и вовсе бал завязан крупным узлом.
– Что это с ним? – тихо спросил я Ольгу о, судя по всему, отце Юрия, так как она была чрезвычайно компетентна в разнообразных заболеваниях.
– Последствия встречи со злыднем, – тихо ответила мне опекунша. – Руку и ногу он в бою с ним потерял, получил заражение и пустил всё на самотёк. А сейчас прививки с выжимкой из печени домового ему уже не помогут.
– Понадеялся на московский авось мужик, – добавил Демьян, и мы с ухватившейся за мою руку Алёнкой повернулись к нему. – Как чудовища злыдень и домовой – непримиримые враги, ибо одного рода, но разных планов. Однако домовик если и убьёт, то честно. Сразу и наповал, а потом так же завялит мясо, кости прокоптит, а мозг замаринует и в итоге всё сожрёт. А злыдень… он создание стихии «смерти» и кормится не плотью, а увяданием человеческой живицы. Раны, оставленные им, не ядовиты и не токсичны, но содержат часть его самого, которая какое-то время развивается, а затем начинает иссушивать жизненные силы.
– Потому и жёнки с детишками у него так мёрли, – добавила Анастасия, одна из женщин-защитниц, слышавшая наш разговор и допущенная до материалов по Шаровым. – Вылечиться надо было, перед тем как клан восстанавливать. Перезаражал он злыднем всех своих, кроме старшего, родившегося ещё до ранения сына. Боюсь даже представить, как та зверюга отожралась. Он же её не убил, как я поняла?
– Не убил, – кивнула Ольга. – Так что где-то у нас в Зелёной зоне бродит уже не злыдень, а лихо. Но его пока не находили. Я специально архивы проверяла.
– Где он вообще злыдня-то нашёл? – поинтересовался наш Старейшина. – Не в Полисе же…
– Его рука разграбленный хомлгарёрцами сыктывкарский пограничный посад проверяла, – объяснила Кня’жина. – Там и наткнулись на целую колонию. А усиленная сцепка из пяти рук потом только пустые дома нашла, ушли твари.
– Плохо… – скривился Демьян.
– Согласна…
О чём говорила тётка Марфа как моя наставница с калекой под Древом, отсюда было не слышно. Жрец глушил все звуки, ибо переговоры секундантов – дело приватное. Он всё слышит, кому надо – расскажет, а остальным знать, о чём они там беседуют, не нужно!
Вернувшись, Бажова, когда толпа собравшихся медленно начала выползать из круга Храмовых стен, заполняя парковые дорожки, ведущие к Колизеуму, просветила нас об их соглашении.
По её словам, Виктор Афанасьевич Шаров был интересным человеком. Он точно знал, что умирает, и жить ему осталось недолго. Желал только лучшего своему сыну, но ему совершенно не нравились новые друзья Юрия, присоветовавшие ему организовать весь этот спектакль со мной. Хоть он и не верил, что я могу победить в дуэли.
Бесклановые члены гильдий… Именно эти ребята из нескольких объединений обещали парню всестороннюю поддержку, деньги и своих чародеек, готовых потрудиться на восстановление клана Шаровых. Чем, собственно, и купили Юрия ещё в середине лета, после чего он организовал конфликт на вступительном балу.
По словам сына, это была месть за массовую бойню детей на выпускном экзамене, в которой, по их мнению, я был виновен. Не столько в том, что в «Хрустальном саду» были погибшие, сколько в том, что именно за мою голову объявлена награда Морозовыми, что многим сорвало тормоза и развязало руки всяким отморозкам.
