Поздравлений с победой как таковых не было. По традиции сегодня день тризны по усопшему, пусть он даже и остался жив, но Юрий Шаров умер, и каким бы человеком он ни был, потерял он там свою честь или нет, произошло это не в лесу или в подворотне, а на Арене Колизеума. Поэтому собравшимся посмотреть на сражение, неважно кем они были и на чьей стороне находились, следовало отдать ему последние почести.
Так что радости вчера просто не было места. Праздник намечался сегодня: для начала наш, студенческий, в «Берёзке», а затем, вечером, клановый в особняке. Куда уже были приглашены все значимые люди, выступившие вчера на моей стороне. В том числе и Княжна Катерина вместе с двумя сопровождавшими её капитанами гвардии.
Поэтому, пока друзья «условного» покойничка скорбели об его участи, а мои – гордились успехом, мы вернулись в Храм Двувершинного Ясеня, где и состоялась как тризна, так и двойное погребение. Именно что двойное – я не ошибся, и нет, пока нас не было, в Храм вовсе не привезли тело усопшего. Просто Шаров-старший прилюдно и добровольно отрёкся от своего сына, огласив свою последнюю волю, напрямую связанную с соглашением, достигнутым перед началом дуэли. После чего пожелал совершить ритуальное самоубийство под священным Древом.
Ну а, так как сам он уже не мог пошевелить ни оставшейся рукой, ни ногой, то своей волей назначил того, кто проводит его в последний путь в Ирий или в Бездну. Ему, собственно, было всё равно, потому как последний год он, оказывается, жил исключительно на сильном наркотике, применяемом простецами как мощное обезболивающее. Денег на нормальную алхимию у его клана просто-напросто не было. Слишком нерациональные решения он принимал в своей жизни, слишком стремился возродить любой ценой величие бывших Шариёв как новообразованных Шаровых, замахнувшись сразу на кусок, который был ему не по зубам.
И в первую очередь разговор идёт о недостроенном «обрубке» небоскрёба, который по условиям нашей с его сыном дуэли вместе со всем находящимся в нём имуществом отходил после моей победы клану Бажовых! Да, у нас, конечно, уже где-то должен был иметься свой, вот только проверка, проведённая моей приёмной матерью, показала, что все бумаги на собственность в архивах Кремля были тщательно подчищены. Судя по всему, тогда ещё всемогущим «Семицветьем».
Чиновников же, ответственных за собственность кланов в Полисе, словно поголовно сразил склероз, и хотя все хором утверждали, что «да»! Должен быть! Есть! Был вроде даже достроен, потому как оплачено всё до последней копейки, а по стандартному клановому договору подобное имущество находится в ведомстве Князя и не отчуждается даже у погибшего клана в течение пятидесяти лет, но указать на конкретное здание не смог никто!
Да и с этим «обрубком» Ольга Васильевна очень советовала не спешить радоваться. Были у неё подозрения, которые она озвучила позже вечером и которые подтвердились уже сегодняшним ранним утром. Ну а в тот момент разговаривать на эту тему мы особенно не могли.
Марфа Александровна, которую Шаров-старший просил быть его проводником, помогла беспомощному стрику перебраться с кресла на заснеженную землю у корней Ясеня, прислонив его спиной к стволу. Своими руками вложила в его костлявую ладонь поданный Жрецами ритуальный кинжал и, не испытывая никаких проблем, вогнала острие ему в сердце.
Затем, откушав поданный всем присутствующим кусок грубого отрубного хлеба и запив его простой водой, собравшиеся стали свидетелями сожжения как тела Виктора Шарова, так и отрубленной руки его сына. Надо ли говорить, что впервые за много лет в Москве в последний путь провожало чародеев не какое-нибудь, а Зелёное Пламя!
После чего Жрец, какими-то чарами вмуровав в Храмовую стену урну с пеплом, опять прочитал длинную проповедь с моралью, чётко выведенной им из всего случившегося. Укоряя старшее поколение и убеждая в том, что потакание детям и вседозволенность приводят к гибели как молодых, так и старых Листьев, а также в ненужности междоусобных конфликтов, которых легко можно избежать. Испросил у Древа благословения и разума для всех собравшихся и отпустил нас прочь.
В Бажовском же особняке состоялся уже куда более важный и полезный разговор. Начавшийся с того, что мне устроили выволочку за то, что рубанул противника по руке, в то время как бить надо было прямиком в шею. Не дело это оставлять в живых за спиной тех, кто имеет пусть даже очень призрачные шансы отомстить. После чего меня же похвалили за то, что сдержался и не убил уже безоружного, раненого и не имеющего возможности сопротивляться противника, к тому же под прицелом окуляров телекамер!
«Слава Кровавого мясника и Бессердечного убийцы тебе, Антон, совершенно не нужна. А сейчас им будет очень трудно подать случившееся именно в таком духе!» – заявила Ольга Васильевна, а затем, шокировав меня, рассказала, кого, собственно, подозревает.
Я чем-то не угодил самому Князю Московскому! По её мнению, всё это было устроено именно из Кремля, а нацелено, в том числе и на неё как мою опекуншу. Участие Гильдий, крепко-накрепко завязанных на Княжеский стол, странные обвинения, атака в прессе и столь необычный для подобных конфликтов интерес публики, как и кланов. Да даже то, что Княжна была на моей стороне, а Ольга оставалась в уверенности, что девушку вначале подвели, а затем сыграли на её чувстве справедливости в тёмную, неким образом приводило Ланскую к фигуре её собственного младшего брата.
К тому же она была на сто процентов уверена, что скоро возникнут проблемы с тем же «обрубком» небоскрёба. И не ошиблась! В четыре утра, когда меня в очередной раз подняли для тренировок, она была уже на ногах и протянула мне официальную бумагу из Кремля!
Спустя десять лет чиновники вдруг осознали, что недостроенное здание и землю Шаровы получили: «…как-то неправильно», – что было вполне официальной формулировкой в доставленной в час ночи депеше. А это, по мнению составившего её Титулярного советника Гугина Г.Я., означало, что имущество должно быть возвращено нами в ведомство Полиса. Вместе с долгами Шаровых, выплаты которых он потребовал почему-то именно от нас.
Тогда-то я и узнал от зло улыбающейся Ольги Васильевны, что, если вам присылает какую-то бумагу десятый и девятый чиновничий чин, использовать её можно разве что по прямому назначению. В туалете после исполнения большой нужды. Дело в том, что, оказывается, несмотря на то, что Коллежский секретарь и Титулярный советник – люди в бюрократическом аппарате Полиса немаленькие, они, по сути, ни на что не влияют и ни за что не отвечают.
Чины ниже – да у них есть реальная власть на местах и ответственность. Выше – так же! Но Коллежский секретарь – это представительская должность низших чинов, по сути, птица-говорун, а «Титулярный советник» следует читать как «Номинальный советник». То есть уже не секретарь, чинуша низшего ранга, но и не настоящий советник. Так, козёл опущения для сильных простецов Полиса из Княжеского Стола. С важно звучащим званием, но вообще не имеющий никакого отношения к делам кланов и почти не несущий ответственности за такие вот писульки.
На мой же вопрос: «И чего будем делать?» – Ольга, зло улыбнувшись, погладила документ и ответила: «Барахтаться и побеждать!»
