Причём я был абсолютно уверен, что, если бы Шаров просто нашинковал меня своими стальными лентами в кровавый фарш, вышло бы всего несколько заметок о его героической, блестящей победе и, может, мой некролог. Ведь, конечно же, там нельзя было бы говорить об «излишней жестокости» и «садизме» кланового ублюдка!
Почему именно «кланового»? Да потому что, в то время как про меня это чётко указывалось, нигде не говорилось, что Шаров так же не с улицы пришёл и не сам всему научился! Читая газетные вырезки, складывалось впечатление, что я чуть ли не из зависти к таланту лишил наш Полис перспективного чародея и вообще гения-самоучки! Журналисты так ловко обходили момент, связанный с родословной моего противника, что трудно было придраться. Кто знает – поймёт и так, кто такие Шаровы, а остальные должны были решить для себя, что парень сам по себе. Бесклановый и даже не гильдийский, причём последнее обычно указывалось особо.
Как раз в этот самый момент, гудя клаксоном, к нам, быстро замедляясь, подкатил грузовой армейский дымовик, чадя чёрной сажей и высекая искры из своих бронированных труб, и все разговоры прекратились. В общем-то, это был более-менее стандартный грузовик «МУМ-10» ухарёвской мануфактуры. Отличавшийся разве что необычными, чересчур широкими колёсами, пассажирским вагончиком, установленным вместо кузова, да бронепластинами со смотровыми щелями вместо лобового стекла над кургузым закруглённым капотом, в котором находился фыркающий двигатель внешнего сгорания.
Массовая грузовая машинка, именуемая в народе не иначе как «Мул», полностью соответствовала этому названию. Некрасивая, вонючая и не шибко быстрая, она обладала повышенной надёжностью, грузоподъёмностью и была неприхотлива в обслуживании. Фактически, любой разбирающийся в механистике дядя Вася мог за копейки приобрести сменные подержанные детали и тут же на коленке починить свою любимую «Малышку».
– Давай! Ребята! – закричал выпрыгнувший из кабины армеец с перевязанной окровавленной головой и пулевым штуцером в руке. – Поспешите! Там вообще жопа какая-то творится!
Кто-то побледнел, кто-то нахмурился, но все мы дружно побежали в «вагончик», грохоча по дрожащему пандусу аппарели подошвами своих ботфорт. Рассаживались также вразнобой, кто успел какое место занять. Так в результате я оказался рядом с незнакомой рыжеволосой чаровницей слева и той самой девушкой из сахаровских, признавшей во мне «Зеленоглазую Бестию», справа. Чуть дальше, рядом с морозовцами, сидела Маша, а Нина, Даша и Юсопова оказались в компании старшекурсников из разных Академий.
– А где клоны? – спросил я оказавшегося напротив и чуть наискосок Борислава, окружённого парнями-морозовцами.
– На крыше, – ответил он, даже не делая вида, что желает вздремнуть или что-то вроде того. – За обстановкой будут следить. А то мало ли что.
– Хорошо, – кивнул я.
– Что за клоны? – тихо, чуть подрагивающим голосом спросила моя соседка по правую руку.
– Серые барышни неприличного вида, которые неподалёку от вас стояли, – объяснил я. – Это проявление дымного «эго» моего товарища.
– Оу… – она слегка покраснела. – А я всё думала, кто-это такие. А можно… ну… вопрос.
– Давай? – сказал я, уже чувствуя, к чему она клонит.
– Ты действительно ненавидишь чародеев из простецов – таких, как я? – выпалила она и замолчала, слегка задрожав. – Что мы тебе сделали?
– С чего ты это взяла? – поинтересовался я.
– Ну… тот парень, Шаров. Которого ты на дуэль вызвал…
– Это Шаров Антона оскорбил и тут же на дуэль до смерти вызвал, – лениво встрял в разговор Николич. – Я там был и всё видел.
– И он – Шаров – клановый! – добавила сидевшая слева от меня рыжая чаровница. – Ты, Верочка, слишком уж веришь всему, что в газетах написано.
– Ага! – добавил парень в морозовской форме. – Шаровы или Шарии – древний Варшавский клан, бежавший вначале в Киев, а оттуда в Москву. Не тебе равнять их с собой, черноногая!
– П-простите! – тут же сжалась моя соседка.
– Ты прямо сейчас в морду получить хочешь или попозже? – спросил я, хрустнув кулаком. – Ну-ка извинился перед девушкой!
– Бажов, не, ты реально бешеный! – тонким голосом воскликнула одна из морозовских девиц. – Ты хоть понимаешь, что…
– Это ты, похоже, не понимаешь, на кого рот разеваешь! – насупилась Нинка, хмуро уставившись на другую чародейку.
– Так! Успокоились все! – рявкнул один из морозовских старшекурсников, обведя всех нас яростным взглядом, в глазах его вспыхивали, пульсировали и гасли пятиконечные звёздочки. – Бажов, это не место и не время! А ты, Потоков, немедленно извинись перед девушкой, и чтобы я больше подобного не слышал!
– Извини, черногогая, что сказал правду! – надменно выдал оскорбивший мою соседку парень, с улыбкой глядя на меня и словно говоря: «Ну и что ты мне теперь сделаешь?»
– Потоков, – опасно ласково произнесла ещё одна морозовская пятикурсница. – Я что-то не поняла. Ты на судилище по приезде в кампус нарываешься? Или что? Если выживешь, конечно… То я тебе его устрою!
– Прошу прощения, барышня! – улыбка тут же стекла с лица побледневшего Потокова. – Был в корне не прав, оскорбляя вас грязными словами!
– Н-ничего… – выдавила девица, как-то поникла, в то время как я продолжал сверлить взглядом разговорчивого парня.
– Так-то лучше, – хмыкнул старший морозовец и прошептал что-то у ухо Юсуповой, отчего девушка, чуть покраснев, улыбнулась и тихо ответила: «Может быть… Я подумаю! Если всё пройдёт хорошо!» – а затем посмотрела на меня.
– Антон, глазки потуши, – попросила Анджела и подмигнула. – А то народ заранее деморализуешь!
– Ага! – кивнула одна из сахаровских девушек. – Не знаю, почему, но такой взгляд, пробирает до костей…
– Они ещё и смазываются. Шлейф оставляют! – заметила черноволосая студентка сеченовки, устроившаяся возле Дарьи.
– Это когда он злится, – фыркнула Светлова. – А так, просто бесполезные фонарики!
В этот момент «Мул» резко ускорился, а затем вдруг повернул. По стенам «вагончика» застучало, словно по ним барабанили молотком. Потом вдруг появилась дырка, и что-то взвизгнуло, а затем рыжеволосая соседка болезненно вскрикнула и повалилась прямо мне на руки.
Прошла пара секунд, прежде чем я понял, что на меня хлещет кровища, а когда к нам, осознав произошедшее, метнулась вскочившая Сердцезаорова, я уже держал в руках даже не бессознательное тело, а труп, пару раз вздрогнувший в агонии и окончательно расслабившийся, испортив воздух в салоне. И тем не менее Машка даже что-то попыталась сделать, вот только безрезультатно, и быстро сдалась.
Срикошетившая пуля попала прямиком в сердце не ожидавшей подобной подлянки чаровницы. И если бы немного правее или левее, так нет же! Случайность, но поражение было точным, а смерть – мгновенной.
Так что я какое-то время баюкал у себя на руках мёртвое тело, прежде чем по приказу Анджелы уложить девушку нам под ноги в проход между рядов кресел. Дымовик же, набирая скорость, нёсся куда-то по улицам Полиса. Болтанка всё усиливалась, а я, глядя на кровь, покрывшую руки, терпел. Хотя, честно говоря, очень хотелось прямо здесь выпрыгнуть из кузова и наказать напавших на нас дегенератов.
