Женщина же, едва коснувшись чудовища, взлетела по спирали, минуя подмышку, почти до самой его головы и, крутанувшись, нанесла сокрушительный удар ногой по задней части шеи, отчего Верлиоку бросило вперёд так, будто он вообще ничего не весил. Полыхнула огненная вспышка – и Марфа Александровна появилась прямо перед падающим чудовищем, с ходу нанеся удар коленом прямо в переносицу его уродливой головы, поросшей шерстью и клочковатыми волосами.
Стоявший с открытым ртом Михаил только и успел заметить, как от ноги женщины сквозь голову монстра словно прошли смазанные лучи, а чародейка уже отпрыгнула в сторону и, с безразличием глядя на явно мёртвого монстра, демонстративно похлопала руками, вроде как отряхивая их. Мужчина только и мог, что помотать головой, пытаясь стряхнуть наваждение. Подобного уровня владения телом и «эго» не мог показать ни он, ни абсолютное большинство его знакомых из разных ветвей клана. И сейчас, наблюдав натуральное избиение верлиоки, он, наконец-то, понял, почему именно этого человека выбрали для столь важного задания. Хотя до этого считал, что Старейшины так просто отмахнулись от московской проблемы.
– Ну, вот и всё, – произнесла чародейка, поворачиваясь к нему. – Мне надо срочно выпить. А корзину в посад несёшь ты!
– Я? – тупо спросил мужчина, хлопая глазами.
– Ну, естественно, ты, – удивилась вопросу Марфа Александровна. – Не просто так же я тебя с собой взяла! Тела надо срочно придать очистительному огню в храме, пока из них не вылупились лесавки.
– Я думал… но вы сказали, что просто за компанию! – возмутился Михаил.
– Тем более! Выполняй свою часть работы.
Вернувшись в поселение и отдав скорбный груз посадскому жрецу, чародей с частокола знаками подал на вездеезд сигнал, что задерживается, а затем присоединился к Марфе в кабаке. После всего увиденного ему тоже следовало выпить, да и не торопился он особо вернуться в опостылевшую консервную банку.
Часов пять спустя с алкогольным шумом в голове Михаил с некоторым удивлением обнаружил себя голым в каком-то из домов, яростно совокупляющимся со стонущей и извивающейся под ним чародейкой. Ранее ему казалось, что он не сможет даже прикоснуться к женщине, у которой уже до него было какое-то бесчисленное количество мужчин. Да и возраст её казался непреодолимой преградой.
Однако сейчас он получал и доставлял удовольствие и останавливаться вовсе не желал. Утром же долго думал и вспоминал, как же так получилось… Однако в результате пришёл к выводу, что это не его, опоив, соблазнили, а он сам, приняв на грудь, начал приставать к Марфе Александровне, которая, в общем-то, до сих пор была очень даже ничего, и пусть у женщины не было одного глаза, а лицо пересекали шрамы, это даже придавало ей определённый шарм… Хотя, если бы не коварная бражка, он точно смог бы удержать себя в руках.
– Не боишься, что я теперь рожу тебе маленького чародейчика? – мурлыкая, спросила его тоже проснувшаяся Марфа, любовно поглаживая его снизу и поигрывая ловкими пальчиками, отчего он уже снова был готов наброситься на неё.
– Не особо, – ответил мужчина, затем рывком завалил лежавшую на его плече женщину на спину.
Когда же спустя час они успокоились, казалось, полностью удовлетворённая чародейка спросила:
– Ты говорил, что моя миссия будет в Москве? – натурально мяукнув, что почему-то сейчас не казалось ненормальным для её возраста, Марфа скинула одеяло и оседлала расслабленно лежавшего Михаила.
– Да, – лениво ответил он.
– Так кого же старые маразматики хотят, чтобы я убила на этот раз?
– Вот, – не сразу поняв, о чем она спросила, мужчина, не глядя, одной рукой достал из висящего рядом с его половиной кровати планшета фотографию и протянул, впрочем, Марфа просто откинула карточку на простыню, впившись поцелуем в его губы и опять насаживаясь на вновь готовое к работе достоинство.
Именно в этот момент Михаил осознал, что объяснить этой женщине детали предстоящей миссии будет очень нелёгким делом. Тем более что, похоже, именно ему придётся очень постараться, дабы привести ее в рабочее состояние. То бишь утомить по полной программе.
И оставалось только надеяться, что он не повторит судьбу безвестного Карбазова, погибшего, по её словам, от похожих процедур. Впрочем, всегда оставалась вероятность, что товарищи, дожидавшиеся в паровике, придут и спасут его! Однако на данный момент Михаилу этого не так уж и хотелось.
Глава 1
Несколько прямых заставили врытое в землю бревно зашататься, сорвав кору и оставив глубокие, обожжённые вмятины в древесине. От мощного бокового коленом ствол хрустнул, а локоть, прилетевший с противоположенной стороны, практически сломал его. Так что удар ноги с проворотом оторвал-таки кусок созданного живицей дерева, отправив его в полёт. А в следующий момент по нему ударил зелёный огненный протуберанец… тут же рассыпавшийся безвредными брызгами, даже не опалившими злосчастный обломок.
– Да твою ж мать! – добавив к этому несколько крепких выражении, выругался я, припав на колено и растирая рукой отбитую берцовую кость.
Как бы я ни старался, прогресс в последнее время, казалось, полностью отсутствовал. Даже хуже, со дня смерти Мистериона я словно сдал, сделав шаг назад и на сегодняшний день вновь проигрывал тому же Громову четыре тренировочных боя из пяти, редко когда побеждая, чаще сводя дело к ничьей. Так что, парень, которого я до этого вроде как догнал, опять начал терять интерес к нашим регулярным спаррингам.
Была у Никиты этакая неприятная черта, не просто гнаться за силой, но ещё и поплёвывать свысока на тех, кого он оставлял позади. Даже если ты находился с ним в приятельских отношениях, собственно, думаю, что именно по этой причине друзей как таковых у Громова вообще не имелось. При необходимости он всегда готов был помочь, если, конечно, дело выглядело не особо обременительным, ну, или, как при инциденте на выставке, надо было набить кому-нибудь морду.
Но вот в плане тренировок он был натуральным эгоистом и вовсе не в том смысле, что как чародей сосредотачивался на использовании собственного «эго». Работать он был готов только для себя и на себя, совершенно не заботясь о чужой выгоде. Так что в тех же спаррингах предпочитал сильных или хотя бы равных противников, благо выбор в Академии был широким, а вот возиться с той же Хельгой, хоть она и числилась его двоюродной сестрой, считал пустой тратой времени.
Тяжело вздохнув, я взмахнул рукой, пуская по земле под ногами волну зелёного пламени, практически мгновенно растопившего и испарившего снег, осушив и нагрев утрамбованную землю полигона, и, сел скрестив ноги, глубоко вздохнув и закрыв глаза. Впрочем, даже успокоив и выровняв дыхание, войти в состояние медитации быстро не смог. В голове продолжали крутиться мысли, постоянно возвращаясь то к проблемам, то к давней исповеди Ольги Васильевны, случившейся возле моей кровати в госпитале, то к могучему старику с зелёными глазами, жёстко и безжалостно расправившемуся с моим наставником.
