То, что, в отличие от многих ипокатастим, те, кто ушли в Казань, не стали брать за самоназвание имя первого своего главы, как, например, Александровы в Хёльмгарёре, а предпочли исказить под местный язык настоящее название клана, секретом ни для кого не являлось. Но вот то, что нас узнали и даже спутали с казанцами, заставило насторожиться.
Тем временем священнослужитель заметно расслабился, после того как Марфа ответила на какие-то его вопросы, а затем и вовсе, судя по жесту, пригласил её следовать за собой. Тётка только кивнула, а затем, кликнув меня, ещё одного бойца и зачем-то нашего полевого чаровника, велела остальным договариваться с местными об отдыхе и починке вездеезда.
– Какие-то проблемы? – тихо поинтересовался я, спрыгнув прямо с верхней палубы и быстро нагнав женщину. – Что он хотел?
– Возможно, что и проблемы, – задумчиво произнесла одноглазая, потирая двумя пальцами подбородок. – Неделю назад через их авыл проехали два вездеезда казанской ипокатастимы, на борту одного из которых находилась молодая Абызбика. А спустя день появился ещё один, лёгкий. Жрец не знает, что у них там случилось, но он отстал от основного каравана, и по какой-то причине его решили не ждать.
– Абызбика – это… – решил уточнить я.
– Ханша, – пожала плечами тётка Марфа. – Глава их ипокатастимы, которая, судя по всему, тоже примет участие в выборах… Ей что-то около восемнадцати, и не смотри на то, что она девушка, противник Абызбика, насколько мне известно, грозный!
– Так в чём проблема-то? – нахмурился я.
– Третий вездеезд простоял здесь полдня, пополнил запасы и ушёл вслед за другими двумя. А к вечеру к частоколу вышел сильно израненный чародей. Один из экипажа этой машины, – продолжила рассказывать женщина. – Особо много добиться от него в таком состоянии не удалось, да местные особо и не пытались. Два охотника прошли по следам от колёс и нашли изуродованный и ещё дымящийся остов машины. Так что, когда они вернулись, жрец послал Бажановым в Казань золотого голубя, и с тех пор они заперлись и ждали наших родичей в надежде, что за спасение одного из них благодарный клан избавит их поселение от коварной юху.
– Эм… что за юху? – переспросил я удивлённо. – Что это?
– Юха – местный чудовищный змей. А точнее, змеица, – поморщившись, ответила наставница. – Честно говоря, я не особо раньше ими интересовалась, так как редко бывала в этом регионе. Так что знаю только общую информацию. Но побывавшие на месте охотники в один голос уверяют жреца и старосту, что это они не со страху придумали, а видели вполне чёткие следы тела огромного пресмыкающегося.
– И чем эта юха опасна, кроме размеров? – поинтересовался я. – Она вообще может разломать вездеезд, пусть и лёгкий?
– Чисто теоретически, да, – задумчиво произнесла женщина, заходя вслед за нашим сопровождающим в довольно большой двухэтажный дом, за которым я успел заметить круг ритуальных стен храма Древа. – Но вот почему хорошо обученные чародеи с ней не смогли справиться, мне не очень понятно. Юха, насколько я помню, славится в первую очередь не силой, а коварством. Эта тварь быстро вырастает до огромных размеров и обретает способность то ли превращаться в прекрасную девушку, то ли наводить соответствующие иллюзии и таким образом охотиться на женихов. Вообще, конечно, чудовище просто спаривается с мужчинами, а затем пожирает их тела, но жители авылов в этой зоне верят в то, что жертвы просто не были достойными того, чтобы стать её мужем.
– Хм… – я, нахмурившись, почесал затылок. – Огромная змея, которая ищет среди людей пару, да к тому же умеет оборачиваться в человека… Где-то я это уже читал!
– Скорее всего, ещё в школе на литературе и словесности «Легенду о Полозе», – пожала плечами тётка Марфа. – Она тоже родом из этих мест, но родилась севернее, ближе к Сыктывкару, а с ними у Москвы культурный обмен куда лучше поставлен, нежели с Казанью.
– Почему тогда… – начал было я, но наставница просто рассмеялась.
– Да потому, что это именно «легенда», – ответила мне на невысказанный до конца вопрос одноглазая. – К тому же красивая и романтическая, ведь в ней змей ищет одну-единственную, суженую. Свою «невесту». А не действует так, как все настоящие монстры. Полоз… это вроде как персонифицированный, собирательный образ князя всех змееподобных чудовищ, которые здесь довольно-таки распространены, рождённый народным творчеством. Зимой-то в поселениях не так много работы и развлечении. Вот людишки и фантазируют.
– Ладно, плевать в общем-то, – пожал я плечами. – Юха так юха…
– Может быть и не юха, – отвесила мне лёгкий подзатыльник наставница, грозно глянув своим единственным глазом, и тут же сделала мне втык: – Антон, ну сколько раз мне повторять?! Думай своей головой, а не доверяй всему, что тебе скажут! Запомни! Первое правило любого чародей, а особенно охотника за чудовищами, оказавшегося в нашей ситуации, никогда не доверяй суждениям простецов о монстрах! Даже если они уверяют, что разбираются в них! И уж тем более никогда не отбрасывай даже самые безумные варианты, пока не убедишься в реальной природе того, с чем столкнулся! Всегда есть шанс, что тот же пресловутый полоз не дуратская выдумка стариков, призванная попугать и поразвлечь скучающих детишек, а суровая правда жизни. И где-то там притаилась именно такая вот могущественная тварь, о которой никто точно ничего не знает, потому как реальные свидетели просто не пережили встречи! И ещё раз – если кто-то, даже я, говорит, что чего-то не существует, это не повод безоговорочно верить…
Выслушав гневную тираду, мне только и оставалось, что покаянно кивнуть. Собственно, в какой-то момент после зимнего похода в схрон древних Бажовых под нашим полисом тётка Марфа взялась за новый этап моего воспитания под общим лозунгом: «Думай своей головой!» А заодно приучая меня не доверять полностью чужим суждениям, пока они не будут подкреплены неопровержимыми доказательствами. Хоть я и изначально не страдал излишней доверчивостью.
Так что я периодически попадал в такие вот «ловушки», специально встроенные ею в наши разговоры. Когда она вначале давила на меня своим авторитетным мнением и логикой, а затем, стоило мне согласиться, в пух и прах разбивала свою же аргументацию.
Причём это не было банальной дрессировкой из разряда многократного повторения только что произошедшей сцены с целью вбить мне на подкорку инстинктивное недоверие к чужим словам! Наоборот, по словам тётки Марфы, она учила меня отделять зёрна от плевел. То есть различать, когда в разговоре человек делится своими настоящими знаниями и пониманием того, о чём говорит, а когда транслирует свои или общественные заблуждения, а то и вовсе фанатичную уверенность в том, что знает истину в последней инстанции.
Признаться, хотя подобные уроки и были полезными, далеко не всегда в разговоре с одноглазой Бажовой мне удавалось нащупать ту грань, когда она говорила серьёзно, а когда начинала дурить голову. Только для того, чтобы затем прочесть очередную лекцию на тему того, что даже авторитетные источники вполне могут сами заблуждаться, а то и вовсе намеренно искажать жизненно важную информацию.
