И я буду последним. Увижу остальных. Их бесконечную боль. Их невообразимо уродливую смерть. Я мог бы закрыть глаза, но не стану.
Не буду.
Быть свидетелем - вот единственное доступное мне наказание.
Вот чем я плачу за звездную роль в Представлении Кейна.
И пришло время выбирать.
Последний изыск, который с клиническим холодком оценивает малая часть моего ума: сучки вытаскивают кляпы. Итак, мне придется выслушать мольбы.
И, поскольку это они, Марада и Тизарра, обе героини столь великие, что мне не вообразить... каждая молит выбрать ее и пощадить подругу.
Дать партнерше пожить еще день. Еще час.
Мольбы становятся криками - они пытаются заглушить друг дружку. Крики становятся отчаянными стонами и, наконец, бессловесным плачем сирен.
А я буду выбирать.
Чем сейчас и занят.
Я пошлю одну на новый уровень Ада, и стоны избранной, и проклятия пощаженной ливнем хлынут на мою голову.
Будь благодарным. Не этого ли ты жаждал?
Не об этом ли просил? Поглощенный тьмой. Ослепший ко всему, утративший память о дневном свете.
Весь путь вниз.
И...
Я благодарен. Этого я хотел. Об этом молил. Не знал, что такая боль вообще возможна.
За что благодарю Тебя.
Сделаем из страдания святыню: завет между нами.
Сделай одно, и агония превысит твое воображение. Исполни одно мое малое желание, и я обещаю тебе вселенную боли.
Просто сними с креста.
И всё. Спусти меня туда. Чтобы я смог язвить их.
Спусти меня вниз, и я буду Твоим навеки. Мы устроим Представление Кейна. Вместе.
Вселенная боли. Вечная. Навеки и аминь.
Только сними меня отсюда.
Часть вторая
Тогда:
Котел
Плохой парень
Путь Кейна
Сейчас:
Князь лжи
Пратт и Красный Рог
Я Дымная Охота
Правосудие Хрила
Князь лжи
Я сидел на той скамье у собора очень долго.
Сидел, когда ночь поглотила все небо. Сидел, когда прошли хриллианцы-фонарщики, зажигая "ураганные лампы", что висели на крюках на каждом перекрестке: слабые светочи в обширном мраке Бодекена. Сидел, когда ночь снова разразилась дождем и едва заметные люди спешили мимо, опустив головы и подняв плечи, неся закрытые фонари, сочившие в щели слабый желтый свет. Сидел, пока задница не согрела холодный камень - а может, полностью онемела.
Наконец я встал. - Ни хрена не смешная шутка. Я отморозил яйца. И сваливаю.
"Не уходи. Мне так безопаснее".
Я развернулся, автомат сам полез в руку.
Вокруг: дождь и пустые темные улицы, бесформенная громада собора и лик Ада. Я был совершенно один.
Не удивительно: это был не шепот, а Шепот. Не настоящий голос, а вариация телекинеза, напрямую оперирующего ушными перепонками. Этот скользкий невыразительный голос-дыхание звучит словно со всех сторон одновременно.
Я вернул предохранитель и убрал "Автомаг". - Выходи. Если бы я хотел тебе зла, пришел бы в гости.
"Ты славишься внезапной сменой планов".
Я не стал отрицать. - Хотя бы скажи, в какую сторону смотреть.
"Это не важно. Я вне радиуса стрельбы, и услышу всё, что ты скажешь".
- Да? - Я вернулся на скамью. Да, это моя задница онемела: камень был холоднее дохлой сучки. - Давно наблюдаешь?
"С того времени, как ты вышел из Собора. Прямиком в контору Глаз. Ты предсказуем".
- Верно. - Проделав любимый трюк адаптации к темноте, я оглядывал призрачные окна зданий вокруг площади, ища такое, из которого можно видеть и мою скамью и ступени собора. Их было лишь два: на фронтоне трехэтажного дома, и еще витрина одноэтажной лавки. - Тебя сексуально возбуждало сидеть на чердаке и смотреть, как я тут трясусь?
"Кейн, прошу. Ты меня оскорбляешь. И в сапожной лавке меня тоже нет. Меня так просто не поймать. В отличие от тебя".
- Да как хочешь. - Тут не стоило усердствовать. - Ладно, слушаю.
"Это ты хотел встречи".
- Было бы неплохо.
"О, ха-ха. Видишь? Я притворяюсь, что ценю твой юмор. Ты притворяешься, что не затаил ненависти. Не перейти ли к делу? Оно должно быть важным - или, воображаю, бедный тупица Тиркилд был бы уже мертв"
Она была права, что не верила в мою доброту: с удовольствием обрезал бы кончики ушей самодовольной эльфийской шлюшке, задолжавшей мне не менее пяти жизней.
- Думаю, он уже сказал тебе, что я работаю на Поборницу.
"А я надеялась, что манеры Тиркилда сделают тебя несклонным помогать хриллианцам. Мы думали, ты будешь на нашей стороне".
- Это какой же?
"Нашей. Хороших парней. Знаешь, истина, правосудие и Путь Анханы".
Я скорчил рожу. - И давно истина и правосудие подружились с Путем Анханы?
Она засмеялась: это хихиканье эльфов, словно кто-то бросает пригоршню колокольцев с утеса. "Со дня Успения, разумеется. Ты же сам всё устроил, помнишь?"
- Точно. Смешно. Теперь расскажи, как твоя сторона затянула Орбека. И во что втянула.
"Затянула? Я?"
- Орбек уехал в Анхану навестить друзей - твоих недоделанных ликов. Не в первый раз. А через три месяца он стреляет в рыцарей Хрила и корчит из себя кватчарра Черных Ножей.
"Не корчит, Кейн". Я почти видел, как она пожимает плечами. "Хитрый зверек вроде тебя мог бы сам во всем разобраться".
- Я просто жду, когда расскажешь ты.
"Делианн не хотел вовлекать тебя. Наш Святой Император считает, что ты сделал достаточно".
- Он несколько сентиментален.
"Не сентиментален, Кейн. Щепетилен. Наш Святой Император знает, что бывает, когда за дело берешься ты. Три года, а мы все еще отстраиваем Анхану".
- Слышал. Значит, Орбек был лишь приманкой. Ты знала, что я приду.
"Я не щепетильна".
- Помню. Как и Тиркилд.
"О?"
- Должно быть, ты удивилась, когда он днем вышел на связь, живой и здоровый.
"Не в первый раз ты меня разочаровал".
- Уверена, что он стал бесполезен? Он умнее, чем притворяется, и у него доброе сердце.
"Фатальная добродетель в таком месте и в такие времена".
