Это же тот праздник, что всегда со мной.
Я перекатился набок. Косой свет из решетчатого окошка навесил на плечи груз еще четверти века.
Дверь была распахнута. Вошедший первым стражник встал слева, второй справа, третий остался посредине: стиль профессионалов. У каждого был тот забавный дробовик, поперек живота, а с поясов свисали булавы. Палец каждого бдительно торчал около крючка. У каждого лицо было обветрено, а глаза ленивые, будто у ящериц. Убийцы с опытом.
Кольчуги свисали до колен, на головах были напялены клепаные стальные шлемы - на полуденной жаре им, должно быть, казалось, что головы засунуты в печь. Средний встал у койки и позволил рабочему концу ружья опуститься. Ствол не был нацелен на меня. Не совсем. - Встать.
День из просто неуклюжего становился чертовски неуютным. - Я только проснулся.
Стражник сделал шаг назад и щелкнул затвором. Дуло сдвинулось, палец влез в кольцо спускового крючка; я же ощутил ледяной укол в промежности. Именно туда целилось дуло. - Встать, монашек.
- Или что? Отстрелишь мне орешки?
- Или вы оскорбите меня на службе. - Новый голос из дверного проема: сочный и дружеский, с джеледийским акцентом, обманчиво легким, как верхние ноты органа. - Фримен Шейд. Прошу, встаньте.
С неохотным вздохом я перебросил ноги через край койки. Слишком стар, чтобы меряться пиписьками. Впрочем, я не утерпел и смерил вооруженного стражника презрительным взором. - Парень любит, чтобы его переспрашивали. Осел.
Наверное, в воздухе Бодекена что-то намешано. Или еще что.
Через порог шагнул рыцарь чрезвычайно обыденной наружности, среднего роста - на ладонь ниже меня, вовсе не великана - и средних лет, редеющие волосы вокруг полного, дружелюбного лица. Солнечный знак Хрила на кирасе казался усохшим в сравнении с объемом груди, которую доспех смог вместить с большим трудом. Плащ, переброшенный через наплечники, был белым лишь до пояса, ниже его покрывала грязь. Как и наголенники, и сапоги-сабатоны. Большой шлем быстро оказался в руках одного из телохранителей. Тот побледнел, неуклюже стараясь удержать и шлем начальника, и ружье. Едва не выронил то и другое, чего рыцарь, кажется, не заметил.
Его глаза были теплыми, карими, в них искрилось некое таинственное веселье. Он повел пальцем и подождал, пока третий стражник не закроет дверь.
Камера сразу показалась меньше.
- Фримен Шейд, - начал он, - я Тиркилд, Рыцарь Аэдхарр. Мне довелось стать Попечителем Приречного прихода.
- Неужели? С вашей стороны было весьма великодушно явиться самолично и приветствовать меня в городе. Уверен, вы человек занятой.
- О, поистине. - Рыцарь хихикнул. Моргнул, будто удивился, видя, где стоит. - Я пришел именно что приветствовать вас.
- И при полном Хриловом параде.
- Ну, это лишь для пущего воздействия на достойных. - Он свел руки, отстегивая рукавицы от наручей. - Никто не ожидает прочитать ваше имя в списке достойных, фримен.
Рыцарь Аэдхарр передал рукавицы стражнику. Его руки были большими и широкими. А вот пальцы выглядели короткими, толстыми, словно шпильки для крепления тележных колес. И столь же мягкими.
Будет несладко.
- Так. - Я позволил коленям чуть опуститься, бицепсы и квадрицепсы бедер приняли чуть переместившийся центр тяжести. Качнулся на стопах. Пара вдохов по рецептам монашеской Дисциплины пробудила надпочечники. Все стало ярким и замедленным. - Вот откуда пошло выражение "голыми руками". Вот оно как.
- Разумеется. - Тиркилд развел длинные руки в доверительном жесте "что тут поделаешь". - Бронированный кулак способен убить, прежде чем откроется Истина, желанная Богу и Правоведу.
- Вы можете просто спросить...
- О, именно этого я и хочу. Пинхолл.
Я видел, что случится: Дисциплина Контроля достаточно усилила мои чувства. Ясно видел. Хотя это было не важно.
Просто оплеуха. Раскрытой ладонью. Широкая плоская длань, мерцающая жутким колдовским огнем, пришла от уровня бедра и коснулась угла челюсти, словно выстрел из того ружья. Я даже не успел моргнуть, прежде чем камера побелела и гром превратился в рев огромных кариллонов, которые зовут Возлюбленных Детей на день Успения в Белый Собор. Я сбил что-то твердое и ударился о что-то еще более твердое, и когда мир снова привычно и насущно потемнел, а гром колоколов превратился в далекие перезвоны, я стоял на четвереньках на каменном полу, взирая на размытую, двоящуюся пару пластинчатых стальных сабатонов в корке красноватой грязи и о Христос, как болела моя голова и я качнул ею, усилив боль, и сказал...
- Ух.
- Теперь мы понимаем друг друга?
Я не рискнул качать головой. Она могла оторваться.
- У вас дар выразительности.
- Вы не первый это замечаете, фримен. - Рыцарь вежливо шагнул назад. - Лучше бы вам подняться. Лучше быть на ногах и в порядочном удалении от ближайшей стены. Я хорошо контролирую Руку Хрила, но едва ли могу отменить побочные эффекты.
Я встал на колено и взглянул вверх, в круглые, добрые лица Рыцаря: во все три. Закрыл глаза, открыл, сощурился, и осталось всего два. - Я доживу до конца?
- Это мы увидим. Вставайте же.
Ноги мои не послушались. - Мне хорошо и так, спасибо. Как бы это остановить?
- Расскажите о том, что мне интересно.
- А если не смогу?
- Уверен в обратном.
- Тогда у нас проблема.
Доспех зашелестел, это Тиркилд пожал плечами. - У вас.
Я озирался в поисках того, на что можно опереться. Движение угрожало расколоть череп. - А если я брошу Вызов?
- Само собой разумеется. Что у вас, шестая степень? - Тиркилд снисходительно кудахтнул. - Бейте как пожелаете.
- О, конечно. Спасибо. - Опираясь обеими руками о больное колено, я задышал как меха, вдувая в голову ясность. - Это насчет Орбека?
- Неужели трудно догадаться? Орден Хрила и Гражданство Бранного Поля интересуются, как вы связаны с этим вашим огриллоном.
- Он не мой огриллон. - Прижатая к виску рука помогла загнать тихую грозу обратно в череп. - Он мой брат.
- Так вы сказали брату Кершоу. И Наш Владыка Отваги не услышал лжи. Но вы же монастырский. Эзотерик. Скорее всего профессиональный убийца.
- В отставке.
- В недавние времена вы были бы с ним смертельными врагами.
- Так и было. Но мы поднялись над этим.
- Как такое случилось - стало бы интереснейшей историей...
- Впрочем, слишком долгой. - Чертовски долгой. - Легче пережить, чем передать.
- ... которая меня вовсе не интересует. Мне важно, что вы расскажете о Лике Свободы.
- Будьте уверены, я сказал бы много интересного, не боли так голова. Что за хрень этот Лик Свободы?
