Тут меня осенило. В соседнем чулане находились инструменты. Там же лежала бензопила «Дружба». Дед мне не раз давал подержаться, когда он пилил дрова, и даже пару раз я пытался её завести. Тогда, честно говоря, я даже и не думал о том, каким образом можно будет объяснить распиленный ящик с консервами.
Я метнулся в чулан с инструментами и нашел бензопилу. Попробовав её взять, я понял, что идея хреновая. Максимум, так это я смогу её дотащить до кладовки, но завести, поднять и пилить – это вряд ли. Но попытка не пытка, и я попёр её в кладовку. Идея оказалась бесперспективной. Плюс ко всему я ещё представил себе, что вдруг ненароком распилю Вовку, и тогда мне бабка точно устроит «Вальпургиеву ночь». Однажды она мне её обещала, и я так понял, что она как раз сегодня и наступит. Или ещё хуже, отпилю себе чего-нибудь. Тогда бабка точно меня убьет. Единственное, что из этого вышло, так это то, что я лишился последних сил.
Время приближалось к обеду, и я понимал, что бабка с дедом вот-вот вернутся домой. Эта перспектива меня явно обескураживала и приводила в трепет моё детское тело. Уж очень мне не хотелось быть отхоженным ухватом. Но я твёрдо решил не сдаваться и врал в очередной раз Вовке, что процесс спасения идёт полным ходом.
Заслышав шаги в коридоре, я мысленно уменьшился до размера молекулы и постарался совсем исчезнуть из виду. Ухват стоял у меня перед глазами. Через несколько минут я услышал топот и бабкины крики. Она нас с Вовкой звала, и по ходу бегала по всем комнатам, и не хотела верить, что мы ушли в поход. Затем протопал по коридору дед с криком:
– Я побежал в лес, догонять их!
Вместе с ним бабка, бежать по соседям, собирать народ на поиск двух ушлёпков. Ушлёпки, я так понял, это мы. Затем стало тихо и спокойно. Меня отпустило, и я мобилизовался. Я так прикинул, что пока нас ищут в «походе», у меня есть время придумать, как освободить Вовку.
Я перетащил из чулана все инструменты и поочерёдно пытался то пилить, то стучать, то ковырять стамесками доски на ящике. Даже от топора толку мало было.
Один раз молоток соскочил с древка и улетел в направлении полок. Траекторию его полёта я прочувствовал спинным мозгом. Потому что раздался «дзинь», и пахучая жижа окатила меня с головы до ног. У меня явно не хватало сил справиться с этим ящиком. Максимум, что получилось, так это проковырять щель между досками, чтобы Вовка мог на меня поглядывать одним глазом и дышать свежим воздухом. Потому что мои опасения подтвердились – он обосрался.
Тут я вспомнил, что пришла моя очередь смеяться, но я испытал некую неловкость. Смеяться в такой ситуации мне показалось излишним, и я решил отложить это на следующий раз. Хотя и тут уже пахло не очень. То, что вылилось на меня, неприятно воняло дрожжами.
Я пихал в щель Вовке конфеты и успокаивал его рассказами, что я сейчас отдохну и подниму крышку. Просто надо подольше отдохнуть и набраться сил.
Ближе к вечеру вернулась бабка с группой поддержки. Она рыдала и причитала:
– Только бы они нашлись, а там уж пусть. Не буду ни ругать, ни кричать на них.
Эта информация меня воодушевила, и я чуть даже не поддался порыву пойти сдаться. Но Вовка просил не отходить от дырки, чтобы видеть меня, а то ему страшно. Да и мой детский мозг подсказывал, что бабка врёт. Она никогда не упускала случая поиздеваться над нами, если мы что-то натворили. А интуиция подсказывала мне, что в этот раз мы что-то явно натворили.
В чулане стало уже темно, и я жег спички, чтобы Вовке было меня видно. Он периодически интересовался, не набрался ли я ещё сил, и жаловался, что болят пальцы. «Не хрен руки было высовывать», – подумал я, но промолчал. А силы что-то совсем меня покинули. Когда я уже почти стал засыпать, в коридоре послышались шаги. Чей-то голос.
– Валь, а где у тебя самогон? – За ним щелчок выключателя, и резкий свет ослепил меня.
– Бог ты мой! – послышался этот же голос. Валь, иди сюда! – Это, я так понял, бабку позвали, закрываясь рукой от яркого света, я не видел, кто вошел.
Через несколько секунд вошла бабка и с криком: «Ах ёшь твою мать!» И далее нечленораздельно, но содержательно. Я услышал много неизвестных мне ещё слов и оборотов речи.
Кто-то её успокаивал и просил не истерить и успокоиться, чтобы не случилось беды.
Мои глаза привыкли к свету, и я осмотрел окружающую меня картину. Огромная гора жженых спичек, фантики от конфет, щепки, инструменты. И всё это в огромной луже, посредине которой сидел я. Всё это на фоне изрядно расхреначенного местами ящика. Апофеозом картины была бензопила «Дружба»…
Бабку удержали от первичного порыва надавать мне по шее и показать, где раки зимуют. Честно говоря, мне было не интересно знать, где зимуют раки, а получить по шее ещё меньше хотелось. Вовку спасли и отнесли мыться, а меня закрыли в комнате до возвращения деда. Он должен был придумать мне экзекуцию…
Следующая группа спасателей ушла искать первую, которая отправилась на поиски с дедом.
Спасатели с дедом вернулись из леса только под утро. Я уже спал. Из жалости меня будить не стали, и это, наверно, спасло меня как минимум от ухвата. Наказание наступило на следующий день.
Вовку посчитали жертвой моей очередной выходки, и ему досталось меньше. Мне же всыпали ремня «по первое число». Я так тогда и не понял, причём тут первое число, сидя в тазике и отмачивая задницу в холодной воде. Бабка отчитывала меня в очередной раз.
Я предложил ей разобрать кладовку, как тот туалет, чтобы никто туда больше не лазил. Она взамен предложила разобрать мне голову, чтобы туда не лезли идиотские идеи. От такого обмена я отказался, и мне предложили заткнуться.
Единственное, о чём я сожалел тогда, так это о том, что вместо нас с Вовкой в поход с ночёвкой сходил дед с соседями. Это было несправедливо. Я с завистью представлял, как они сидели ночью под пододеяльником в лесу, жгли спички и ели вкусные консервы «с Первой мировой».
Глава 12. Педиатр
После нашего похода у меня горела жопа, а Вовку всего обсыпало, и пару пальцев распухло.
– Аллергия, – сказала бабка. – Ещё бы. Как минимум три килограмма конфет схреначили в два рыла. Чтоб вас понос пробрал и глаза на лоб повылазили. Это ж надо дорваться так до сладкого. Дед, бери мотик у соседа и езжай за докторшей. Надо ещё и пальцы посмотреть у этого малахольного. Не дай бог перелом или трещина. Лучше бы у вас жопа треснула.
Я, конечно, попытался напроситься с дедом. Мне очень нравилось кататься в люльке. Наденешь шлем на голову, натянешь брезент и представляешь, как будто в истребителе летишь. Но дед сказал, что от дохлого осла уши мне, а не истребитель, и ушел к соседу. Лучше бы он взял меня с собой…
Вовка лежал в бабкиной комнате на кровати и болел. Ну как болел? Кроме пальцев у него ничего не болело. Разве что весь в сыпи мелкой был. Я тоже помню, как в детстве меня обсыпало красными пятнами и я ходил весь в зелёных точках.
