– Ну, с одной стороны, решение правильное. Я так понял, что глаза вы очень мозолите. Но с другой стороны, надо разобраться.
– Вы уж разберитесь, – попросил Вовка.
Старшой вызвал другого милиционера.
– Тут артисты опять, с продолжением гастролей. Отведи этого на почту. Там бабка ваша? – уточнил он у Вовки.
– Должна быть там.
– Ну так вот. Значит, старшего бабка уже отправила бандеролью, а этот сбежал. Непорядок. Отведи его к бабке. Пусть отправляет тоже. Мне уже надоел это цирк. И скажи там бабке, чтобы заканчивали с этими представлениями.
Милиционер взял Вовку за руку, и они пошли.
Вовка понял, что все тут заодно и никто спасать ни меня, ни его не будет. Но из рук правосудия бежать было бесполезно. Милиционер держал его крепко. О побеге даже нечего было помышлять. Да и куда ещё бежать, если даже милиция на стороне бабки.
Не доходя до почты, по дороге встретилась бабка.
– Здравствуйте, Валентина Николаевна, – поздоровался милиционер. – Ваш беглец?
– А чей же ещё? Он что? До вас добежал?
– Ага. Жаловался на вас. Говорит, что по почте их переправляете.
– Да я бы с радостью, но таких даже на почте не примут.
Милиционер вручил Вовку бабке и пошел обратно.
– Бабушка. Миленькая. Не отправляй нас, – заныл Вовка.
– Да кто ж вас, дураков, примет-то? С вами не одна почта не свяжется. Вон. Даже милиция не хочет с вами дело иметь. А братец твой уже, наверно, на почте сидит и пирожки в одну харю трескает, пока ты бабку милиции сдаешь.
Я и правда уже сидел на почте и ждал, когда появятся бабка с Вовкой. Обо всём произошедшем я узнал потом. Вовка, когда меня увидел, обрадовался.
– Хорошо, что тебя не отправили по почте.
– Куда? – не понял я.
– К Петру Павловичу в Камчатский, – пояснил Вовка.
– А кто это? И зачем? – всё равно не понял я, что происходит, и посмотрел на бабку.
– В Петропавловск-Камчатский. Дурья ты башка, два уха, – пояснила бабка. – Шутка такая. Но какая-то хреновая получилась. Младший Павлик Морозов хотел бабку в милицию сдать.
Собственно, про Петропавловск-Камчатский я мало что знал. Единственное, это то, что передавали по радио, когда в Москве полдень, там ещё ночь. Меня всегда удивляло. Как там люди живут, если у нас день, а у них ночь. Ведь ночью ни в сад, ни в школу, да и на работу никто не ходит. А у них, как ни услышишь, всегда ночь. Странный город…
Все детали я узнал по дороге домой. Бабка рассказала, как она решила над Вовкой пошутить, а он поверил и сбежал. Да ещё и в милицию. Выручать меня.
– Вот будете знать на будущее, как над нами с дедом издеваться. В следующий раз обязательно отправлю.
– Мне в милиции сказали, что детей никто не примет на почте, – поделился информацией Вовка.
– Не переживай. Я договорюсь, – сказала бабка. – Оформим одного как гуталин, а другого как фоторужьё. И отправим в ваше Простоквашино.
Глава 18. Про рыбалку
Однажды нас дед решил взять на рыбалку. Не, ну мы и до этого ходили с ним на рыбалку, а тут по-настоящему. На лодке, и потом обед с ухой. Я, конечно, эту рыбалку запомнил надолго, а Вовка и подавно.
Дед нас разбудил с утра пораньше.
– Чешите червей копать.
Мы с Вовкой быстренько позавтракали и отправились во двор искать червей.
– Мелких брать? – спрашивал Вовка, поднимая очередную дощечку.
– Ты помнишь, что в тот раз было, когда мы мелких набрали? – напомнил я Вовке.
– Помню, – поморщился Вовка…
…мы как раз собрались пообедать, после того как наловили рыбы. Ну, наловил-то дед, а мы по большей части просто просидели и ничего не поймали. Если не считать одной лягушки, которую мы тут же надули и запустили обратно в пруд.
Дед развернул котомку. Достал хлеба, картошки, яиц и колбасы. Он отрезал нам по куску хлеба, посыпал солью и положил каждому по горстке червяков сверху.
– Это чё? Нам? – поморщился Вовка.
– А чё нет-то? Пропадать, что ли, им теперь? – ответил невозмутимо дед. – Чё добыли, то и ешьте. Рыбы-то вы до хера из ни хера поймали. Каждому по заслугам, – и положил на свой кусок хлеба огромный кусок колбасы.
Мы сглотнули слюну и с ужасом посмотрели на свои «бутерброды»…
– Д-а-а-а-а-а, – вспомнил и я. – Хорошо, что он тогда пошутил.
У деда вообще с чувством юмора не всегда хорошо, как, впрочем, и у бабки. Хотя они утверждают обратное. Говорят, что наши шутки не продлевают жизнь, а наоборот, укорачивают её.
Через некоторое время мы набрали, как нам показалось, достаточно.
– Это чё это вы? – встретила нас в доме бабка.
– Червей накопали, – с гордостью я продемонстрировал ей полную кружку червяков.
– Вы… да я вас… да я вам… – у бабки явно не хватало словарного запаса, чтобы выразить свои эмоции.
– Это же моя кружка! Рыболовы аквариумные! – наконец-то она подобрала правильные слова. – Скидывайте штаны, я щас вам жопы этими червями набью.
Но я выдвинул предположение, что бабка шутит, и не очень-то удачно.
– Я вот щас пошучу и скажу деду, что рыбалка отменяется. Посмотрю тогда, как он с вами пошутит. – И с этими словами выбросила червяков в окно.
Нам оставалось только одно. Найти новую посуду и бежать собирать расползающихся червей под окном. Но рыбалка не отменялась…
Солнышко уже приятно пригревало, и мы втроём шли по направлению к реке.
– Дед, а мы щуку поймаем? – допытывал я его. Ведь именно щука была нашей основной целью.
– Поймаем, – утвердительно кивнул дед. – Главное, наживка. В крайнем случае на Вовку будем ловить, – хитро улыбнулся дед.
Вовка испугался и остановился.
– Я не хочу быть наживкой. Я червей много накопал. – Вовка продемонстрировал деду полную консервную банку червей.
– А щука на червей не ловится. Ей живая приманка нужна. Мы тебе штанцы скинем и в воду поставим. Щука твой свисток увидит и приплывёт. Тут-то мы её и поймаем, – рассказывал дед с серьёзным видом.
– Я не пойду. – Вовка остановился.
– Не бзди, – приободрил его дед. – На твоё добро даже пескарь не клюнет, не то что щука. Я шутю.
Вовка посмеялся шутке деда и, воодушевлённый, зашагал с нами дальше.
До речки идти надо было километра два, вниз от деревни через поле и рощу. Я вспомнил игру, в которую меня учила играть мама. Она говорила что-то про поэзию и что эта игра что-то там развивает. Надо было к слову, который говорит один, придумывать рифму. Я понятия не имел, что такое рифма, поэтому всегда называл слово, а мама подбирала рифму. Смысл я понимал, но сам найти рифму никогда не мог.
