А нам тоже было очень интересно пойти прогуляться по набережной. Девочка Вера рассказывала нам, сколько там интересного, но мы там почему-то до сих пор ещё не были. А это столько возможностей для приключений. Родители если и ездили в город, то всегда без нас, потому что приключений и так хватает без города.
– Вы точно уверены, что справитесь? – на всякий случай поинтересовалась мама.
– Да не переживайте! – самоуверенно ответила тётя Тамара. – Это же дети. Что может случиться?
– Ты слишком многое пропустила, – сказал дядя Вахтанги, – но мы не студенты и с головой у нас всё в порядке, чтобы заниматься ерундой.
Студенты покосились на деда Матвея.
– А ему простительно, потому что он пенсионер уже?
– У меня тоже всё в порядке с головой, – возразил дед Матвей. – Первый раз такая оказия вышла. Случайность и недопонимание.
В итоге все закончили совещаться по поводу нашей прогулки, и мы отправились в город гулять по набережной. Я тоже почему-то доверял Вахтанги с тётей Тамарой. Во-первых, дядя Вахтанги не сдал нас с цветами, а во-вторых… Во-вторых, дядя Вахтанги был крупным грузином, а тётя Тамара ещё крупнее. На её фоне дядя Вахтанги казался в лучшем случае её старшим племянником, а мы так вообще терялись на их фоне. И в присутствии их что-то придумывать и вытворять совсем не хотелось. Но как говорила бабка: «Мы предполагаем, а в вашем случае даже бог не может располагать. Всё неожиданно и непредсказуемо, как снег летом. Вроде и не должно быть, а почему-то случается».
До города, где набережная, было идти недалеко, и все согласились прогуляться пешком. Погода располагала. Дядя Вахтанги шел под ручку с тётей Тамарой, а мы с Вовкой по бокам от них.
Набережная нас встретила толпой праздношатающихся отдыхающих. На нескольких километрах южного асфальта был представлен весь Советский Союз во всём его многонациональном величии. Но самое удивительное было в том, что среди всего интернационала выделялись африканцы. Тёмный как молочный шоколад африканец прогуливался в компании такой же шоколадной женщины. До этого я видел их только по телевизору, где показывали, что их права сильно ущемляют, и какое-то неизвестное, но запомнившееся слово «апартеид» вспоминалось. Прохожие тайком косились на них, как будто боялись встретиться взглядом.
Мы тоже с Вовкой исподтишка поглядывали. Нам было известно много страшилок про «чёрную руку», но я никогда не думал, откуда она берётся. А тут эта самая рука оказалась в шаговой доступности. Я представил, как она темной ночью тянется ко мне и говорит: «Отдай своё сердце!». Меня невольно передёрнуло.
– Дядя Вахтанги, – дернул я его за штаны. – А негры опасны?
– С чего ты взял? – засмеялся он.
– А я слышал, что они людей едят, – внёс свою лепту Вовка.
– Не говорите глупостей, – успокоила нас тётя Тамара. – Это такие же люди, как и все. Только темнокожие, потому что живут в Африке.
– Где много диких обезьян? – спросил я, вспомнив фразу из фильма.
– Обезьяны тоже есть, – согласился дядя Вахтанги. – Пойдёмте лучше, как раз с обезьянкой вас на память сфотографирую, – предложил дядя Вахтанги. – Вон там, видите?
Там, куда он показывал, стоял фотограф с маленькой обезьянкой на привязи. Он предлагал всем сфотографироваться на фоне макета пиратского корабля. Мимо него как раз прошли африканцы. Фотограф им что-то сказал, они отрицательно замахали головами и руками для большей убедительности. Что он там им сказал и что они отвечали, было не ясно. Да и вообще не ясно, на каком языке они разговаривают. Мы подошли к фотографу.
– Видали? – кивнул он в сторону уходящей парочки темнокожих отдыхающих.
– Говорю им, с родственником хотите сфотографирую? А они лопочут что-то и руками машут. Смешные.
– А почему с родственником? – поинтересовался в недоумении я.
– А как же ещё? Они с джунглей. Федя с джунглей. Прямая родня. Вас сфотографировать?
Федей оказалась печальная обезьянка, которая сидела на поводке. Глаза у неё были грустные, как будто она совсем не хотела фотографироваться с отдыхающими, а хотела домой, в джунгли, к родственникам. В её взгляде читалось – помоги. Африканцы прошли и не помогли, так хоть вы помогите. Не знаю, откуда я это прочитал в её взгляде, но в тот момент сомнений у меня не было. Несмотря на то, что Федя просто сидел и чесал свою задницу, я знал, что он хочет домой, и точка. Надо спасать. Тем более пока африканцы рядом. Надо просто как-то сделать так, чтобы фотограф отдал им Федю, а они уже после отпуска отвезут его в джунгли домой.
– Вообще-то нехорошо держать животных в неволе, – подтвердила мои мысли вслух тётя Тамара, чем подтвердила правоту моего намерения.
– Да кто ж его держит? – сказал фотограф. – Федя из цирка. Он вечером выступает, а днём фотографируется. Сейчас сфотографируйтесь, а вечером приходите посмотреть на него, как выступает. На лошадях катается и разные другие вещи вытворяет.
Я не поверил фотографу и решил, что она нагло врёт и эксплуатирует Федю, как капиталисты эксплуатируют негров в Африке. Я был не очень уверен в этом, но хотелось немедленной справедливости.
– Вовка. У меня есть план, – шепнул я ему. – Я освобожу Федю.
– Зачем? – не понял Вовка. – Он же из цирка. И как ты его освободишь?
Я рассказал ему план, попросил помочь мне, и мы согласились сфотографироваться.
Фотограф поставил меня возле пиратского корабля и, дав в руки поводок, водрузил на плечо Федю. Федя удобно устроился, приобняв меня за голову, ничего не подозревая о побеге и о предстоящей свободе. Затем фотограф отошел и приготовился снимать.
– А что это у вас? – спросил Вовка, отвлекая фотографа.
– Где? Что? – не понял фотограф, отвлекшись на необходимое мне время для рывка.
И я рванул вместе с Федей. Федя, судя по всему, если и не был цирковым, то оказался неплохим наездником. Когда я подскочил, сжимая поводок в руке, Федя ловко устроился у меня на загривке и вцепился в волосы. Не больно, но уверенно. И я побежал. Побежал неожиданно для всех. Начиная от фотографа, заканчивая прогуливающимися отдыхающими. Даже дядя Вахтанги с тётей Тамарой только рот открыли и больше ничего не успели придумать. Фотограф опомнился только через несколько секунд, но я был уже на полпути к Фединой свободе. Я бежал сквозь толпу, крича: «Свободу Феде!», Федя просто орал, видимо, в предвкушении свободы, а отдыхающие шарахались от нас в стороны. Бежал я в сторону уходящих африканцев. Моей целью было догнать их, вручить Федю, а дальше не моё дело. Пусть сами отвечают за своего пусть и не родственника, но как минимум земляка.
Остановил мой забег проходящий милиционер. Он, видимо, сразу оценил ситуацию и решил предотвратить незапланированный побег на свободу.
Милиционер преградил мне дорогу, я резко остановился, а Федя нет. Федя не стал останавливаться. Он перепрыгнул на опешившего милиционера, схватил его фуражку и пустился в сторону зарослей. Благополучно вскарабкался на ближайшее дерево и устроился на ветке, пробуя на вкус милицейский головной убор.
