А дед Матвей невозмутимо продолжил. Конечно, бабе Нюре далеко до нашей бабки. Та если деду скажет что, то повторять вряд ли придётся. Но дед Матвей был кремень. После того как он поднял флаг, он огласил список Олимпийских игр. В нем были бег, прыжки в длину, метание молота, копья и дисков. Вместо дисков предполагаются тарелки, пояснил он. Но баба Нюра сказала, что дед может предполагать что угодно, но если он возьмёт хоть одну тарелку, то в деда полетят копьё, молот и что там ещё. Причём она не будет разбираться, что это было. Копьё или молот. Полетит то, что первое подвернётся под руку.
За завтраком дед Матвей хотел распределить команды, но никто не хотел участвовать в Олимпийских играх. По крайней мере из взрослых. Студенты заявили, что у них вообще освобождение от физкультуры. Тётя Роза с дядей Силей заявили, что помимо того, что они в политических играх не участвуют так и в спортивных подавно.
– Здоровье – оно одно. На все игры не хватит, – обосновала тётя Роза.
Дед Матвей попробовал её вразумить, что игры-то как раз для здоровья и созданы.
– Например, прыжки в длину, – начал дед.
– Можете сразу могилу там копать, – перебила тётя Роза. – Если Силя прыгнет, то с его гипертонией только сразу в гроб. А мне потом что? Его же и обратно ещё везти. Не. Ну вас с этими играми.
Дядя Вахтанги сказал, что может быть. Но не уверен. По ситуации. В общем, как повезёт. Всё зависит от времени суток и его местоположения в это время. Но он постарается оказаться в нужное время в нужном месте.
– Свалишь, что ли? – перевёл дед Матвей. – Типа, тоже не спортсмен?
Маме были Олимпийские игры только на руку. Можно было целый день держать нас во дворе, никуда не выпуская. А может, даже и самим с папой сходить спокойно покупаться и позагорать. И не надо постоянно искать нас по пляжу. Или не дай бог в море.
– Тогда мы оставим их на вас, – осторожно начала мама. – Раз уж вы игры тут затеяли. А мы искупаться сходим. Сбегаем. Быстро.
Вот так постепенно все и растворились. Остались мы одни с дедом Матвеем. Даже Вера отказалась. Сказала, что цирка ей хватило. С головой. И раз мы не дружим со своей, то со своей она предпочитает проводить время за более безопасными занятиями.
– Ну что? Олимпийский резерв, – обратился к нам дед Матвей. – Остались мы одни. Но это даже лучше. Спорт – он для сильных. Не для слабаков.
Дед Матвей последнюю фразу специально сказал чуть громче, чтобы уходящие купаться студенты расслышали её хорошо.
– Мы вечером. Обязательно. Как вернёмся, – пообещали студенты.
– Зато меньше ущерба, – резюмировала баба Нюра, когда все разошлись. – С вас станется. Чем меньше, тем лучше.
На самом деле она неправа. Ущерб не зависит от количества участников. По своему опыту могу со знанием дела сказать, что ущерб – это как повезёт. В нашем случае почти всегда не везёт. Этот случай не отличился от других. Хотя… Зачем на себя наговаривать. Дед Матвей отличился лучше всех.
Дед Матвей объявил сбор через полчаса во дворе возле флага и удалился в дом. Сказал, что ему надо приготовить снаряды для соревнований. Мы с Вовкой пошли в сад ждать начала соревнований. Готовиться нам особо было не к чему.
Через полчаса мы были на месте. Дед Матвей вынес инвентарь. Молоток обычный, палку от швабры, колпак от колеса своей машины, двуручный эспандер с пружинами и гантели.
В итоге о самих соревнованиях рассказать особо нечего. Начали мы с прыжков в длину. С разбегу. У нас с Вовкой получилось, а дед Матвей разбежался, но, поняв, что прыгать – это не его, угодил в заросли крапивы, не успев остановиться.
– Ничего, – выполз он, почёсываясь. – Это даже полезно.
***
На наши игры всё-таки зашел дядя Вахтанги.
– Я же говорил, что всё может быть, – улыбался он. – Давайте мне что-нибудь. Я вам покажу, кто чемпион.
Дед Матвей предложил ему поучаствовать в метании молота. Потому что у нас это получалось из рук вон плохо. Молоток даже на несколько метров не улетал. Не говоря уж об олимпийских рекордах.
– Ну-ка! Щас!
Дядя Вахтанги поплевал на руки и взял молоток. Как следует размахнувшись, он запустил его. Далеко. Опять же в кусты крапивы. Так что дед Матвей еле нашел. Мы с Вовкой отказались лезть туда, несмотря на то, что это даже полезно.
– Это ещё не рекорд, – усмехнулся дядя Вахтанги. – Это только разминка была. Щас я выложусь по полной.
Дядя Вахтанги не обманул. Выкладываться начал с того, что он решил: если раскрутиться с молотком, то тот улетит вообще на луну. На луну он не улетел. Но цели достиг. Раскрутившись как следует, дядя Вахтанги потерял ориентиры и горизонт, как он впоследствии пояснил, и запустил молоток совсем в другую сторону. В сторону соседнего участка. Хоть дом соседей стоял достаточно далеко, что за забором и кустами его даже не было видно, но мы поняли, что молоток долетел до цели. По характерному звону стекла.
– Явно рекорд, – согласился дед Матвей. – Только молотка жалко.
– Давайте я схожу, – предложил, извиняясь, дядя Вахтанги. – И перед соседями извиниться надо. Как-то нехорошо получилось.
– Да нормально получилось, – успокоил его дед. – Никогда они мне не нравились. Вот молоток только жалко. Да чёрт с ним!
– Я ж совсем забыл! – схватился за голову дед Матвей. – Мы же олимпийский огонь не пронесли.
С этими словами и криком: «Я сейчас» он убежал в дом.
Появился через несколько минут. Дед Матвей выбежал из-за дома, а в руке у него горел факел. Не совсем олимпийский, но тем не менее. Он намотал на палку тряпок и вымочил их в керосине. Горел он по крайней мере как настоящий факел. Дед Матвей нёс его с гордостью. Поравнявшись с нами, он побежал дальше. Мы за ним. Кроме дяди Вахтанги. Он махнул рукой и удалился.
– А можно мы? Когда мы понесём? – просил бегущий рядом Вовка.
– Малы ещё с огнём играть, – осадил его дед. – Смотрите пока на профессионалов и как вырастите, так сразу.
В то время, когда наша процессия поравнялась с курятником, что-то пошло не так. С тряпки начали отваливаться горящие куски. Сначала дед Матвей пытался уворачиваться, но чем больше он махал факелом, тем больше он разваливался. В какой-то момент кусок горящей материи попал прям на деда.
– Ох ты ж!
С этими словами он в очередной раз махнул факелом, и основная тряпка соскочила с палки и, прям как была, горящая, улетела в сторону. В сторону курятника. И я так понял, что до официального закрытия олимпиады осталось недолго ждать. Потому что в нашу сторону бежала баба Нюра и кричала на деда. Дед сбивал с себя остатки олимпийского огня и ничего не замечал. А посмотреть было на что.
Тряпка попала прям в курятник. Сухое сено и доски схватились сразу. Куры в ужасе вылетали из него. Индюки тоже. Из курятника выбегало всё живое. Благо, что загон для гуляния был просторный и птицам было куда бежать.
