Тётенька непонимающе посмотрела на вату и покрутила пальцем у виска вслед уходящей бабке.
Следующую попытку решили совершить уже у поезда. Нужно было найти бригадира и всё ему объяснить. Но папа попросил бабку больше не проявлять инициативы и не разбрасываться совестью направо и налево. Не все смогут понять шутку. Точнее, никто не поймёт. Дед тоже согласился. Сказал, что если всем раздавать, то ему самому не останется ничего. А это как-никак подарок от детей.
Через несколько минут мы с мамой были уже на улице. На то, чтобы поймать такси, ушло ещё несколько минут. Не так часто, как оказалось, по нашей улице проезжают свободные такси, но нам повезло. Через ещё полчаса мы подъехали к вокзалу.
Мама быстро расплатилась, и мы побежали. Хоть до поезда ещё было около часа, но маме казалось, что мы уже опаздываем. Пробегая мимо касс в сторону платформы отправления поездов дальнего следования, я краем глаза заметил что-то знакомое. Мне показалось, что возле окошка одной из касс лежит небольшой кусочек дедовской совести поблёскивая остатками цветного конфетти.
На перроне нам не пришлось долго искать их. Было издалека слышно, как бабка кому-то громко и доходчиво объясняет, что поезд никуда не тронется, пока они с дедом не окажутся на своих законных местах. Что если того потребует ситуация, то она деда положит на рельсы перед поездом, но поезд без них не уедет.
– Вот ваши билеты. Нашлись, – мама запыхавшись протянула бабке билеты.
Бригадир поезда облегчённо выдохнул и вытер пот со лба, который уже выступил, несмотря на мороз. Он воспользовался моментом, пока бабка отвлеклась на нас, и исчез в вагоне от греха подальше. Мало ли что ещё не так окажется.
– Слава богу, – выдохнула теперь бабка. – Где ж он были-то?
– Это я их спрятал, – сам признался Вовка, пряча глаза от бабки. – Я не хотел, чтобы вы уезжали. Хотел, чтобы вы ещё погостили. Не ругай меня. – Вовка даже заплакал.
– Господи, – бабка обняла Вовку. – Да не реви ты. Я сейчас сама заплачу. Да кто ж тебя ругать-то собирается?
Следом невольно заплакала мама, и бабка тоже не удержалась. Не знаю, с чего, может, за компанию, но я тоже не удержался. Так мы и стояли вчетвером, обнимались и плакали. Бабка, мама, Вовка и я. Только папа с дедом стояли в сторонке и по-мужски крепились и курили, пока дети и женщины плачут. Папа расслабился от того, что ситуация с отправлением разрешилась, а дед от того, что ему не надо ложиться на рельсы. Ведь бабка бы поезд не отпустила любой ценой.
Объявили посадку на поезд, и мы пошли провожать. Я как очутился в поезде, так сразу захотел куда-то ехать. Не важно куда. Главное – ощущать это покачивание и слушать стук колёс. Съесть дорожный набор и припрятать поездной сахар на потом. Но ближайший поезд ожидал нас только летом, когда мы снова с Вовкой отправимся на каникулы в деревню. Когда провожающих попросили выйти из вагона, мы ещё раз все попрощались. Потом стояли на перроне и ждали, когда поезд тронется.
Утром меня разбудили в школу. Каникулы закончились, и пора было браться за ум. Я достал из-под подушки небольшой комочек ваты с остатками конфетти. Не смог я оставить на вокзале, возле какого-то билетного окошка, кусочек дедовой совести. А то, что это была именно она, я не сомневался. Я не знал, откуда она там взялась, но на обратном пути я добежал до этого окошка и забрал его. Тётенька, сидящая в окошке, увидев, что я забираю вату, ранее оставленную сумасшедшей бабкой, странно посмотрела на меня и в очередной раз покрутила пальцем у виска.
Где-то далеко в это же время по заснеженной дороге пробирались бабка с дедом. От райцентра до деревни надо было пройти ещё примерно три километра пешком. Можно было бы на автобусе, но зимой автобус ходил ещё реже. Поэтому бабка одолжила на почте санки и запрягла в них деда. Так они и шли. Бабка думала о том, как там скотина без неё поживала и хорошо ли за ней соседка приглядывала, а дед сжимал в кулаке под рукавицей комочек ваты с остатками конфетти и думал о том, что не так долго уж осталось до лета.
Конец?
