Она улыбается, понимает, что прощена, и садится в кресло.
- Ну, что там с твоим женихом? Как он отреагировал?
- Он не поверил, - говорит Моника, - сказал, что это у меня перед свадьбой нервы сдают.
Я скрещиваю руки на столе перед собой.
- А ты? – спрашиваю, глядя на нее исподлобья.
- Я сказала, что не могу выйти за него, потому что не люблю и вообще встретила другого. Но он сказал, что наш разговор не закончен. Ему надо было торопиться на встречу. Сказал, что завтра мне еще перезвонит.
Какой настойчивый мальчик.
- Ну, то есть, твоя попытка оказалась провальной, я правильно понимаю?
Моника хмурится, но молчит.
- Позволь теперь мне разобраться со всем этим, хорошо? Больше никаких встреч с Густавом. Ты меня поняла?
Пристально смотрю на Монику. Она смотрит на меня в упор и, наконец, кивает.
- Я не слышу тебя, Моника, - не успокаиваюсь я. – Ты поняла меня?
- Да, - говорит она.
- Хорошая девочка, - довольно произношу я. – Подойди ко мне.
Она послушно встает и подходит. Я встаю и целую ее нежно, без намека на продолжение.
- А теперь иди, мне надо работать, - уже мягко говорю я. – Документы отдай в кадры. Ты знаешь, где это. Я их уже предупредил.
Она дарит мне свою обалденную улыбку и уходит.
Ну, что, пора вступать мне. С Густавом разговаривать уже не имеет смысла. Он в курсе, хоть пока и верит в услышанное. Мне надо говорить с его отцом. В их семье он решает.
Я не собираюсь скрывать свои отношения с Моникой и прятаться по квартирам. А это значит, что мы неизбежно когда-нибудь встретимся с Красновым. На каком-нибудь приеме или конференции.
С Красновым мы договорились встретиться на следующий день. Я не собирался затягивать решение этого вопроса и, к счастью, он оказался тоже свободен. Встреча была назначена в ресторане вечером.
Глава 24.
Я предупредил Монику, чтобы она больше не разговаривала с Густавом. И на этот раз она выполнила обещание. Я не сказал ей, что встречаюсь с отцом ее жениха, потому что знал, что она будет переживать. Но, похоже, она, всё-таки, о чем-то догадывалась, потому что во время нашего с ней совместного обеда вела себя тихо и не донимала меня расспросами и своими выходками, как обычно. Наверное, заметила, что я был задумчив и молчалив.
Да, мне предстоял непростой разговор с Красновым. Ведь фактически мне нужно будет рассказать ему о том, что я увел невесту у его любимого сына. И подготовка к свадьбе, по рассказам Моники, шла полным ходом. А Краснов был не из тех людей, кто легко прощает долги.
И вдобавок ко всей этой херотене со свадьбой, неверной невестой и другом отца был ещё замешан и вопрос с креслом депутата, который тоже теперь завис в воздухе.
И не столько из-за чужой отбитой невесты, сколько из-за невозможности переписать бизнес на несуществующую жену.
Все так смешалось, что порой, задумываясь обо всем этом, мой мозг готов был просто взорваться.
Стоила ли Моника всех этих сложностей? Безусловно, да. В этом я убеждался каждый раз, когда ее голубые глаза с такой нежностью и преданностью смотрели на меня.
Я видел, что она чувствовала вину за все происходящее. Говорить об этом я ей запретил. Но читал это по ее взгляду.
Это все тяготило нас обоих. Поэтому и разрубить этот чертов узел надо было как можно скорее.
Я пришел в ресторан первым. Краснова ещё не было. Прекрасно понимал, что поесть сегодня вряд ли получится, поэтому заказал себе лишь кофе.
Как только официант отошёл от столика, в дверях появился Краснов. По морщинам на переносице я понял, что вопрос об отмене свадьбы волнует его не меньше его сына. А, может, даже и больше: ведь это его деньги собираются спустить без какого-либо результата.
- Здравствуй, Сергей, - я встал из-за стола и мы пожали друг другу руки. Возможно, в последний раз, почему-то подумалось мне.
- Привет, Никита, - ответил Краснов.
Официант тут же оказался возле нашего столика и Краснов не замедлил сделать заказ. С аппетитом у этого человека никогда не было проблем.
Наконец, мы остались одни.
- Никита, хорошо, что ты позвонил, - начал непростой разговор Краснов. - Я сам хотел с тобой встретиться.
Я молча кивнул, давая ему возможность высказаться первым.
- Как-то все не по-людски получается, - продолжил он, потирая подбородок. - Ты же в курсе про свадьбу моего Густава и сестры твоей жены?
Я опять лишь молча киваю, играя вилкой на столе и не глядя ему в глаза.
- Так вот, вчера она заявляет, что свадьбы не будет. Ты знал?
- Да, - наконец, отвечаю я. - И это ее решение.
Краснов упирается в меня своим тяжелым взглядом.
- А я склонен думать, что это обычные бабские заморочки перед свадьбой. Моя Ольга тоже бояться начала за неделю до свадьбы. Может, попросишь Ларису поговорить с ней?
Я молчу. Краснов продолжает и с каждой фразой звук его голоса становится все громче и громче.
- Густав сильно переживает. Она не берет трубку. Что, блять, происходит-то? Я уже не в том возрасте, чтобы страдать из-за любви, как мой сын, но и смотреть на это спокойно не могу! К тому же я уже до хуя вложил во всю эту ебаную свадьбу. Уже все спланировано и заказано. Что ты молчишь, Никита? Я понимаю, что ты, наверное, далёк от этого. Но она, всё-таки, сестра твоей жены! Ты можешь с ней поговорить?
- Сергей, - пожалуй, теперь пора вступить и мне, он все сказал. - То, что я тебе сейчас скажу, тебе, вряд ли, понравится. И, если ты решишь, что после услышанного ты лишился друга, то я приму это.
Я вижу, как сходятся брови на этом суровом лице.
- Могу лишь сказать, что отлично понимаю твои чувства и переживания. Но так сложилось.
Делаю паузу дожидаясь, пока официант расставляет перед Красновым заказанные блюда. Он нетерпеливо машет ему рукой, показывая, чтобы он побыстрее оставил нас одних. Официант послушно уходит и я продолжаю.
- Моника не может выйти замуж за твоего сына. В ее жизни появился другой человек. Даже не появился, а он там давно уже был. Поэтому решение о свадьбе было ошибкой. И она сильно сожалеет об этом. Поверь мне. Она тоже переживает за Густава. Но лучше так, чем развод.
Краснов долго смотрит мне в глаза и, наконец, спрашивает:
- А ты откуда все это знаешь? Кто этот "другой человек"? Ты с ним знаком, что ли?
- Знаю, потому что это я и есть. Моника не выйдет замуж за Густава из-за меня.
Краснов откидывается на спинку стула и пристально смотрит на меня, пытаясь, наверное, найти на моем лице хоть намек на шутку. Но я тоже не отвожу взгляда и он, по-видимому, понимает, что я не шучу.
