— Клубничный, — усмехается Рустам. — Все, как вы, девочки, любите. Расслабься.
Но у меня не получается. Тогда он еще выливает на меня смазку. Размазывает ее. Крутит пальцем после тугого колечка и пытается протиснуть туда палец.
— Не надо, — хнычу я.
— А как ты хотела? — не перестает тыкать пальцем Рустам. — Отработка, девочка. По полной программе. Что ж ты тугая какая. Расслабься, говорю.
Но все уговоры, угрозы не действуют — я так и не впускаю его туда. Обозленный он шлепает меня по попе:
— Иди в душ!
Когда я выхожу из душа, его уже нет. Я ложусь в кровать и укрываюсь. Жду, когда он зайдет в комнату. Но так и засыпаю, не дождавшись.
Утром просыпаюсь рано. Рустама нет. Я спокойно выдыхаю, но тут в комнату заходит он. Уже в костюме, с аккуратно уложенными волосами.
Держит в руках пакет. Подходит к кровати и ставит пакет рядом с ней.
— Вот. Вечером оденешь.
Я заглядываю в пакет и мне не нравится то, что я там вижу.
— Что это? — спрашиваю.
— Костюм медсестры, — спокойно говорит он. — Вечером придет мой друг. Поиграем в «доктора». Знаешь такую игру?
Трясу головой.
— Значит, научим, — ухмыляется. — Все. Чтобы ждала меня, то есть нас, в этом костюме. Ослушаешься — накажу.
Разворачивается и выходит из комнаты.
Придя немного в себя от услышанного, двумя пальцами достаю содержимое пакета. И правда костюм, но с медициной его связывает только красный крест по центру сзади на шортиках. Запихиваю все обратно в пакет.
И, кажется, начинаю понимать, к чему все идет.
Быстро одеваюсь, хватаю свою сумку и карточку, которую Рустам оставил мне в первый день.
Бегу на выход. В двери опять стоит водитель, который привез меня сюда.
— Мне надо выйти, — говорю я ему.
— Куда? Разрешение есть?
Ничего себе.
— Забыла спросить, — вру я. — Мне надо в университет. Только что позвонили с кафедры.
Водитель тыкает в телефон и подносит его к уху:
— Рустам Каримович, она говорит ей надо в университет. Хорошо. На, — передает мне трубку.
И я нагло вру Рустаму, что мне срочно надо в университет. Даю клятву, что не сбегу, и обещаю быть послушной. Он просит вернуть телефон водителю.
— Я понял. Хорошо, — говорит тот и отключает телефон.
— Поехали, — кидает мне.
Возле университета он говорит мне:
— Я жду тебя здесь. И не вздумай сбежать. Будет хуже.
Глава 18. Рустам
Я захожу в спальню, когда девчонка уже уснула, свернувшись на боку. Смотрю на нее сверху вниз. Она вздрагивает во сне. Такая маленькая. Хрупкая.
Трахать ее мне нравится. И это доставляет мне неудобство. Я слишком часто думаю о ней. О том, как приду домой и загоню ей член по самые гланды. Или резко, одним толчком, вырву из нее крик. Она так и не привыкла к моему размеру и, когда я вбиваюсь в ее узкую щелку не медленно, а грубо, то она всегда вскрикивает и цепляется за мои плечи.
Сука. Вот, опять я думаю о ней и чувствую, как кровь уже бежит к члену со всех других органов.
Нет. Этого не будет!
Несколько лет назад я уже испытывал нечто подобное. Тогда у меня просто крыша поехала. Лиза. Я любил ее. Наверное, именно такие чувства люди называют любовью. Я не отпускал ее от себя ни на шаг. Мне все время было ее мало. Хотелось, чтобы она всегда была в моих руках. Я даже был готов жениться! Хотя еще в молодости решил, что брак — не для меня. Но Лиза все перечеркнула. Я был помешан на ней. Сейчас, в трезвом уме, я это прекрасно понимаю.
Она тоже была маленькой девочкой. Я ее сделал женщиной. Научил жить красиво. Был готов на многое ради нее. А она… Она переспала с Артуром. Он тогда только пришел в компанию, а Лиза работала в отделе маркетинга. Я ее туда устроил. Чтобы и днем она была рядом.
Однажды компания поехала на корпоратив в Подмосковье. Вечером, после официальной части, все расслабились. Расслабился и я. Выпил лишнего и уснул в номере. В нашем с Лизой номере. Я не скрывал наши отношения. И Артур отлично знал о них.
Записи с камер мне показал Олег. Мой приятель и один из директоров в компании. Долго смотреть это видео я не смог. Меня почему-то чуть не стошнило.
Больше всего из увиденного у меня вызвало чувство омерзения не то, как Лиза извивалась на столе в какой-то подсобке, а довольная ухмылка Артура на камеру. Сука. Он знал, что их снимают. Он как будто говорил мне этим своим оскалом: «Смотри. Я взял твои акции. И сучку твою я тоже беру».
И тогда я понял. Я не смогу больше притронуться к Лизе. После кого-то другого — никогда.
С тех пор ни одной девке не удавалось разжечь во мне хоть что-то, кроме похоти. Я на всех них смотрел как на дырку, куда можно вогнать возбужденный член.
И сейчас, глядя на спящую блондинку в моей кровати, я тоже хотел думать именно так. Но не получалось. И это меня злило. До скрежета зубов. До сжатия кулаков.
Сначала я думал, что испытаю отвращение к ней, если трахну в задницу. Я никогда не любил анальный секс. Но в минуты раздражения и гнева он лучше всего помогал мне скинуть весь негатив.
Анальный секс всегда был последним сексом с той, кто дал мне в жопу. После этого она умирала для меня как женщина.
Но эта девчонка так и не позволила мне хотя бы пальцем трахнуть ее там. И я сдался. Впервые. И за это возненавидел себя еще сильнее. И ее.
Тогда я решил избавиться от всего этого проверенным способом. Я должен видеть, как она станет чьей-то еще. Я не смогу принять ее и думать о ней иначе, чем как об еще одной дырке, если кто-то другой трахнет ее.
Знаю, что Олег точно не откажется. А я просто выпью и понаблюдаю за их играми.
С этими мыслями я кидаю на нее последний взгляд и выхожу.
На работе сразу предупреждаю секретаря, что меня ни для кого нет. Звоню Олегу и предлагаю развлечься вечером. И он меня не разочаровывает.
А потом я пью. С утра. Понимаю, что такими темпами я не досижу до конца представления, но не могу остановиться. И, если бы не звонок, то, наверное, Олегу пришлось бы везти меня на нашу тайную вечеринку на заднем сиденье авто.
Звонят из службы безопасности. Отвечаю на звонок и почти сразу трезвею.
— Что значит «сбежала»? А вы какого хуя делали?
— Она в университет поехала, — оправдывается водитель, который должен был следить за девчонкой, — я на улице в машине ждал. А она все не выходила. Пошел внутрь. А ее нет нигде. Ее группа уже разошлась часа два назад.
— И как же ты ее упустил, раз там стоял? — ярость отрезвляет меня.
