— Это Анастасия, — говорит Рустам.
Воцаряется тишина. Я стою и не знаю, что делать или говорить дальше.
— Ну, здравствуй, Настя, — наконец, произносит женщина и протягивает мне руку. — Я Мария Эдуардовна. Мать Мишеньки. Твоего отца.
Я протягиваю ей руку в ответ и чувствую, как тонкие холодные пальцы сжимают меня.
— Проходите, — говорит она и мы с Рустамом идем за ней в дом.
В большой комнате приспущены шторы. Полумрак. В центре накрыт стол и за ним уже сидят люди. Стоит нам войти, все их взоры устремляются на меня. И я понимаю, что многие из них ждали моего прихода.
А мне хочется спрятаться куда-нибудь. Хотя бы за спину Рустама. И я инстинктивно поддаюсь назад. Но Рустам удерживает меня за руку. Показывает на стул, куда можно сесть и садится рядом.
Дальше идет поминальный обед. Я уже была на таком однажды. Когда поминала маму. На девять дней. На другие даты денег не хватило. Да и тот обед был гораздо скромнее сегодняшнего.
Я задумываюсь, что мне нет и двадцати лет, а я уже побывала на поминальных обедах по обоим родителям. И слезы сами подступают. Чувствую, что сейчас разревусь, и понимаю, что это будет неправильно за этим сдержанным, таким строгим и холодным столом.
— Мне надо в туалет, — шепчу Рустаму.
— Там, по коридору направо, — отвечает он. — Все в порядке?
Киваю.
— Простите, — встаю с места и выхожу из комнаты.
Закрываю за собой дверь и просто стою у стены. Накатывает сразу все: и стресс от нового знакомства, и тяжесть воспоминаний, и ощущение, что большинство за столом не рады меня видеть.
Решаю пока не возвращаться туда. Иду по коридору и вижу открытую дверь. Решаю спрятаться там. Это оказывается кухня.
Захожу и прислоняюсь к холодильнику. Его дверца приятно холодит кожу, даже через одежду. Закрываю глаза и меня немного отпускает.
Но тут я слышу шорох. Открываю глаза — никого. Но шорох повторяется. Иду на звук. За шкафом на коленках сидит мальчик лет десяти и шелестит оберткой от шоколадки. Он сразу же вскидывает на меня взгляд и прячем шоколадку за спину. Поднимается на ноги и теперь уже грозно смотрит на меня.
— Привет, — говорю я с улыбкой. Я люблю детей.
Он внимательно осматривает меня и только потом произносит:
— Привет.
— Что ты тут делаешь?
— Не твое дело, — бурчит он.
— Ты прав, — соглашаюсь. — Если хочешь, я уйду.
— Постой, — вдруг произносит он и хитро смотрит на меня. — А эта не ты та сука, которая решила забрать мои деньги?
Впадаю в ступор. И даже не знаю, от чего больше: от того, что меня обвинили в желании украсть, или что маленький мальчик назвал меня сукой.
— Вообще, меня Настя зовут, — отвечаю, придя немного в себя. — А тебя?
— Я Данил, — все еще ухмыляясь, отвечает он.
— Что там у тебя, Данил? — киваю ему за спину.
— Вот, — показывает шоколадку.
— Угостишь?
Он пожимает плечами и протягивает мне упаковку. Отламываю кусок и кладу в рот.
— Ммммм, вкусно. Спасибо, — говорю с улыбкой.
— Только маме не говори, — шепчет Данил и оглядывается на дверь. — Она говорит, что я толстый и мне нельзя есть больше сладкое.
Это признание сбивает меня с толку. Мне хочется сказать ему, что он совсем не толстый, но ведь маму надо слушаться. Поэтому просто отвечаю:
— Хорошо. Это секрет. Но ты тоже не говори, что я его ела.
— Почему? А тебе кто запрещает? Тоже мама? — тут же с любопытством спрашивает он.
— Нет, — отвечаю уклончиво. — Но, поверь, мне тоже есть кому запрещать.
— Эх, — тяжело вздыхает он. — А я думал у взрослых все по-другому.
— Нет, Данил, все также. Ну, ладно, я пойду. Видишь, ты можешь сидеть тут и есть шоколадку, а мне надо идти. Вот так получается.
Он опять тяжело вздыхает. Глажу его по голове и оставляю одного с шоколадкой.
Возвращаюсь в комнату. Там уже идет неспешная беседа и на меня обращают внимания гораздо меньше.
Обед подходит к концу и гости постепенно расходятся.
— Данил, иди сюда! — слышу голос той самой женщины, которая обвинила меня в том, что я была подстилкой ее бывшего мужа.
Оборачиваюсь. Точно. Она. И мальчик бежит к ней. Сын?
— Маргарита, пусть Данил на выходных останется у меня? — говорит Мария Эдуардовна.
— Хорошо, — отвечает женщина. — Только не давайте ему сладкое! Ему нельзя.
— Я помню, Маргарита. Не стоит каждый раз напоминать мне об этом. Я пока в своем уме.
Женщина недовольно поджимает губы. Наклоняется к мальчику и говорит ему строгим тоном:
— Так, Данил, веди себя хорошо. И помни, о чем мы договаривались. Да?
Данил кивает.
— Ну, хорошо. Тогда до свидания, Мария Эдуардовна, — обращается Маргарита только к хозяйке дома. — Я в воскресенье заеду вечером.
— Хорошо, Маргарита.
Они сухо прощаются, не обнимаясь, и Маргарита уходит, напоследок бросив на меня насмешливый взгляд.
К нам подходит Рустам.
— Анастасия, — обращается он ко мне, — я поеду.
— А я? — тут же спрашиваю я.
— А ты останься, — говорит он, не глядя на меня. — Мария Эдуардовна хочет познакомиться с тобой поближе.
Жалобно смотрю на него. Нет, Рустам, пожалуйста, не оставляй меня. Я хочу поехать с тобой. Но он, не глядя на меня, кладет руки мне на плечи и слегка сжимает. Отпускает и подходит к Марии Эдуардовне.
— Держитесь, Мария Эдуардовна. Миша не простил бы себе, если бы из-за него Вам стало плохо, — говорит он и тоже обнимает ее за плечи.
Идет к двери и оборачивается. Кидает на меня прощальный взгляд.
— Когда ты приедешь, Рустам? — спрашиваю я.
— Я позвоню, — сухо отвечает он, опустив взгляд, и уходит.
Вот так запросто оставляет меня в чужом доме. Даже не поцеловав и не сказав, когда же заберет меня к себе.
Глава 38. Рустам
Оказавшись в доме Михаила, в доме его матери, я еще больнее ощущаю в груди немой укор. Ведь то, что сейчас происходит между мной и Настей, — это предательство. Ведь я обещал… И предал. Не сдержал слова. Поддался инстинктам.
И даже сейчас, когда Настя жалобно смотрит на меня и ищет ответа, что все будет как прежде, я не могу сопротивляться. Мне хочется обнять ее, прижать к себе. Провести рукой по волосам. И впиться в ее мягкие сладкие губы.
Но я не должен. Уверен, что для Марии Эдуардовны это будет шоком. И она, конечно же, не одобрит это все.
