Оказавшись у воды, Натан присел на камень, выбрав такой, чтобы был потверже и не марал одежду, крася ее желтым. Прибой принес успокоение и сменил строй мыслей на менее обидчивый и более благодушный. Ну что он, право же, во всем винит Афанасия. А что если поверить в его слова?.. В Одессе, в ее ближних и дальних предместьях, хватает прямой неразберихи с домами и участками. Личность сего загадочного майора, может быть, действительно не так важна. А может, он уехал в свое поместье в центральные губернии, да там по каким-то причинам застрял. А на свой хутор на Средних Фонтанах оставил доверенность кому-то… Стоп! То есть при таких рассуждениях всё равно остается край веревки, след, по которому на кого-нибудь можно выйти. Однако же власти его прячут…
Хорошо, попробуем с другого конца зайти. Владелец хутора, наш загадочный майор, по какой-то причине давно не бывал в Одессе. При том некие авантюрные личности, каким-то образом осведомленные о его образе жизни и передвижениях, выдают себя перед окружающими за арендаторов или даже хозяев хутора. При этом они ведут себя аккуратно, не буянят, с соседями не ссорятся. Не сказать, чтобы дружат, однако и не ссорятся, лишь наметив свое присутствие на хуторе. И вот такие люди могли на какое-то время переуступить хутор Гологуру. Другой вариант — он (Гологур) сам один из этих людей, просто по каким-то причинам хозяйствовавший на хуторе более других. Если допустить возможность чего-то подобного, то ведь и вправду получается, что личность гипотетического майора не так важна, поскольку он в стороне и ни в чем виноват. Поднимать же его имя — значит компрометировать.
При таких рассуждениях Дрымова и тех, кто за ним стоит, ни в чем обвинять нельзя. Нужно просто сменить взгляд на картину и очередность дознания. Раньше казалось: нужно знать хозяина хутора, что поможет прояснить тайные дела Гологура и найти его убийцу. По второй же логике нужно, идя другим путем, понять историю то ли торговца, то ли дворянина Гологура, найти его убийцу, а уж эти знания позволят узнать, кто распоряжался хутором, не имея на это ни малейших прав. Натан еще раз мысленно прошелся по всей цепочке рассуждений в поисках неточности. Что сказать — слишком много разных допущений, но прямой ошибки вроде бы нет.
Потом стал думать над пятью расшифрованными обрывками. Здесь, однако, трудно делать умозаключения. Слишком уж отрывочны и разнообразны слова. Тут нужна еще некая дополнительная информация.
Время под шум прибоя течет незаметно. Начало темнеть. Пора было уходить, но снова — очень не хотелось. Всё же два морских перехода, Мемель — Гавр и Марсель — Одесса, навсегда влюбили Натана в эту стихию. И так опустилась ночь, когда он все же собрался идти домой.
Да, к Военной балке Натан подошел, когда совсем уж стемнело. Послышалось нестройное пьяное пение, оскорбляющее слух. Что не было чем-то таким уж непривычным. Если наверху, над Военной балкой, располагались офицерские флигеля да солдатские казармы в тылу их, то внизу — картина другая. Слева у подножия балки и на ее склонах имелись питейные заведения, причем не лучшего качества. Горлис не часто встречался с их завсегдатаями, но иногда всё же приходилось. При этом общение происходило по-разному, иногда мирно, иногда — не очень.
Вот и сейчас он увидел впереди два силуэта. Похоже, опять предстоит неприятная встреча, как уже бывало несколько раз. Месяц спрятался за тучами. Даже и не поймешь, кому на пользу такая темень, ему или его противникам. А может, их не двое, а больше, и кто-то еще в стороне притаился. Нужно быть готовым и к этому. К тому же, в темноте не видно — они как, с голыми руками или вооружены? С другой стороны, и противники не зрят, что он вооружен, — и это ему на пользу. Странным было то, что приближающиеся к нему противники, переставшие к этому времени петь, молчали. Ни денег не требовали, ни прибауток каких-нибудь, ничего. Зачем тогда идут на него? В пьяном кураже дела иначе делаются. Похоже, просто хотят ограбить, чтобы продолжить гулянку. И ведь видят же, стервецы, цилиндр. Должны ж понимать риск, что, ежели барина прибьют, дело закончится серьезным разбирательством. Но, верно, надеются — может, и не такой великий барин, раз тут один и без кареты, просто мещанин какой-нибудь залетный, безвестный. Никто и не хватится, коли что.
Натан достал нож Дици, взял его в левую руку; трость по имени Жако — в правую. Так он расторопнее всего будет, что сейчас самое важное. Противники слегка присели, согнув ноги в коленях, как на домашнюю птицу ходят. Кажется, оба — с ножами, и это уже хуже. Ветер донес запах свежего перегара. А вот сие непонятно — хорошо для него или плохо. Если не слишком много выпили, то плохо. Вино, особенно крепкое, хлебное, куражу добавляет, а боль при этом меньше чувствутся. Но и реакция замедленная, особенно если выпили побольше. Разбойная парочка меж тем произвела тактически правильную передислокацию. Один остался на месте, а другой постарался зайти Натану за спину.
И ночь уже. Никакой телеги или коляски на дороге, на какую вскочить можно было б.
Горлис, до того двигавшийся медленно, взял да перебежал на другую сторону дороги и успел подняться немного вверх по балке, пока грабители опять его окружили. А он опять перебежал и опять чуток поднялся. Разбойники опять окружили и начали сходиться ближе, рассчитывая больше уже не выпускать его из окружения. Тогда Натан отступил к подошве балки, чтобы нельзя было зайти ему за спину. Вот теперь нужно было готовиться к схватке. А перед этим рассчитать действия, противников и свои.
Так, оба с ножами, оба правши, стойка у обоих правильная, видно, что опыт имеют. Что не странно: балка-то Военная, тут наверху тоже казармы рядом. У противников четыре руки и два ножа против одного его Дици. А вот трость они, скорее всего, всерьез не воспринимают, думают — модная, легкая, гибкая тросточка, боль от удара которой легко перетерпеть. Они же не знают, что Жако у него — литой, тяжелый. И это сейчас главное преимущество — они не будут сильно защищаться от трости, надеясь в ответ поразить ножом. Бить будут одновременно, надеясь, что чей-то удар да пройдет.
Натан тем временем делал резкие ложные выпады ножом в левой руке, отвлекая внимание. При этом отвел правую руку с тростью назад, за голову. Теперь в нужный момент надо первым ударить того, что справа (он в нынешней диспозиции опасней) — тростью по его правой руке, в любое место от запястья до предплечья. Тот, что слева, попытается в этот момент сделать свой выпад. Тогда нужно и самому уходить вправо, обойти уже ударенного и зайти к «левому» со спины. А там уж бей, куда и чем захочешь.
Всё случилось так, как Горлис рассчитал. Почти — за одним исключением. «Левый» оказался достаточно проворным, чтобы, когда Натан зашел к нему сзади, успеть развернуться лицом. Тогда Горлис, не мешкая, и тут ударил тростью по правой руке, попав по запястью. Но на этом история не кончилось. Оба противника, получив травму правой руки, быстро перехватили нож в левую. Правда, теперь они уже стояли в оборонительной позе, ожидая и опасаясь дальнейших атак тяжелой тростью. Ощутившие на себе ее мощный удар, раненые, они вынуждены были стать аккуратнее. Натан же сам атаковать не собирался. Он поднимался по балке, идя спиной вперед. И думал только о том, как бы не споткнуться. Особенно пока бандиты недалеко…
