Через толщу шума в голове вдруг просочился его голос. Всё тело закаменело, дыхание исчезло из груди – он был тут. Звучание его было ровное, проникновенное, и можно сказать, что голос его приятный, он разносился совсем рядом, продирая мой слух и сердце тупым ножом. Как это чудовище, этот убийца и палач может иметь такой красивый голос?! Как этот ублюдок, который пользует девушек и выбрасывает, как порченую вещь, может иметь тело Аполлона?! Всё это не умещалось во мне, отяжеляло и топило. Нет, не нужно раскисать, жалеть себя – всё это мне не поможет. Нужно найти выход, он есть, я знаю, сестра мне говорила – сильнее нас нет никого в Наврииме. Только вот незадача, никто меня не учил этой силой пользоваться, раскрывать её в себе. Да и в чём она, собственно, заключается, я не знала. Мать унесла эту тайну с собой, а отец… отец запрещал. Вояна молчала, да и что я могла понять в девять лет?! Это тупик.
Страж не заметил моего пробуждения, а я и не сразу поняла, что он не один здесь и с кем-то разговаривает.
– Когда Ирмус узнает о твоей находке, он непременно пожелает её забрать у тебя, – услышала я старческий клокочущий голос и застыла.
– Он не узнает, он за сотни миль от нас.
– Её видело слишком много глаз, слухи разносятся быстрее ветра, тебе ли об этом не знать.
– Значит, я поставлю ей клеймо на лицо, и он не захочет её.
Я содрогнулась от произнесённых жестоких слов Маара, меня пробрал мороз, но я не шевелилась, чтобы никак не выдать своего пробуждения.
– Дело не только в красоте, она не просто девушка с красивым телом.
– Значит, мне всё же придётся её убить.
– Ты твердишь, что она не имеет для тебя значения, и в то же время ты не хочешь её ни с кем делить. Значит, она для тебя всё же имеет ценность.
– До тех пор, пока я не отымею её во все дыры.
Проклятый ублюдок! Я сжала кулаки, а к горлу подкатила дурнота, загорелось в груди.
– Ты противоречишь сам себе.
– Кажется, мы об этом уже говорили Тхара, – прорезалось раздражение в красивом и в то же время омерзительном голосе этого выродка.
– Не нужно её портить, Маар, сила в этой асса́ру спит, она не знает её.
– Откуда тебе это известно?
– Я ведьма, мне не сложно узнать.
– Я не верю, она изворотлива. Она пыталась меня одурачить, и ей почти это удалось, а потом она показала своё истинное лицо…
Повисло молчание, такое гнетущее, тягучее, оно горячей смолой облило меня, обездвижив совсем, казалось, они уже обнаружили, что я не сплю.
– Буди её, нам нужно выдвигаться, – приказал страж, а следом послышался шелест одежды и скрип ржавых петель.
Лёгкий сквозняк мазнул кожу, и я смогла свободно выдохнуть, забыв, как дышать, за ту долю мига, пока исга́р покидал лачугу.
– Никогда не притворяйся спящий, он может это почувствовать. Вообще ни в чём не притворяйся, – строго заявил клокочущий голос.
Я приподняла веки и повернула голову.
– Он может простить глупость, но не ложь. Так что тебе лучше сразу отказаться от неё.
Со скамьи поднялась морщинистая старуха со смуглым лицом и направилась ко мне.
Я поднялась, хотя это мне далось с большим трудом. Перед глазами сразу всё поплыло, на языке ощущалась липкая горечь, в груди – тошнота. Всё тело будто из ваты, будто все кости из меня выдернули, оставив только мясо. Хотелось упасть обратно на постель и больше не вставать. Тхара подала мне чашу с каким-то травяным отваром, я приняла, выпив – другого выбора не было. Маар похоже не собирался задерживаться, и мне нужно восстановиться как можно быстрее, хотя всё тело по-прежнему ломило, болел весь низ от пояса, саднило между бёдер, но боли такой сильной, будто все внутренности выворачивает, уже не было, только неприятное стеснение внутри.
– Ночью у тебя был жар, он может вернуться к вечеру, – старуха встала, загораживая собой низкое, оно единственное оконце в лачужке и то затянутое чем-то мутным и плотным. – Я соберу тебе в дорогу трав, ты должна будешь их пить.
Я, сжимая дрожащими пальцами пузатые, чуть тёплые бока плошки, кивнула, отпивая.
– Он везёт тебя в Ортмор, – вдруг более приглушённо заговорила она. – Если ты туда попадёшь, то оттуда, – она подалась немного вперёд, вонзив в меня острый, как серп, взгляд, – уже не выберешься.
Я натянула на голое плечо сорочку, сжимая её на груди почти бесчувственными похолодевшими пальцами, поёжилась, всматриваясь в карие буравящие глаза старухи.
– Я сбегу, – ответила упрямо, опуская ступни на потёртый коврик, отставляя пустую плошку на лавку.
Стало тесно находиться под вниманием чужачки, что оплетало, как липкая паутина.
– Без союзников у тебя это не получится. Тебе не хватит мудрости сделать это правильно, без лишних потерь.
– Что же мне делать? – приглушённо спросила я.
Горло сдавил ком отчаяния, вновь я почувствовала жалость к себе, вспоминая всё то, что случилось ещё совсем недавно, каждый синяк и ссадина на моём теле отозвались жжением этому безысходному порыву. Я понимала, что эта женщина толкает меня в ещё большей тупик, загоняя в самые сети, но не могла этому противиться – слишком слаба и выпита сейчас. Но всё же что-то теплилось во мне, внутри, давая тусклый, почти призрачный свет надежды. Я вспомнила, что старуха упомянула Ирмуса…
Тхара покосилась на дверь, потом вновь повернулась ко мне.
– Я бы могла дать тебе яда ещё ночью, чтобы ты не проснулась, а ему сказала бы, что ты сгорела в лихорадке, чтобы избавить его и тебя от страданий, на которые вы обречены. То, что с тобой случилось – это не предел, ты опасна для него, и он опасен для тебя. Вы оба опасны для этого мира.
Я не понимала, о чём она твердит, но по спине продрали острые когти страха от её слов. Меня затошнило. И в самом деле, во власти Тхары было это сделать – отравить меня, но она того не сделала. Втянув в грудь больше воздуха, пропитанного старостью дерева и травами, я посмотрела на неё прямо, и она прочла мой вопрос по лицу.
– Но я не могу пойти против Ильнар, – продолжила она уже спокойнее, – если ты до сих пор жива, значит, ей так угодно. Я не вправе решать твою судьбу и забирать жизнь дочери Великой Богини.
Весомый довод, ничего не скажешь. Но это нисколько не помогает в моей беде.
– Он думает, что ты обладаешь силой, но это не так, ведь верно? Ты для него безвредна, но он думает иначе, хотя подлинную опасность он пока ещё не распознал. Но это только пока, а как только он узнает…
Ведьма замолкла, разлилась тягучая тишина, с улицы донеслось ржание коней – Страж уже подвёл их к двери, и нужно бы поспешить. Старуха продолжила:
– …если он узнает, что ты убила его брата Дарлана, то…
– Можешь не продолжать, – оборвала я, вскидывая на неё помутневший взгляд.
