Эллагир и Альрин переглянулись. Во все горло кричать о тайном Задании не следовало.
– Вообще-то, мы решили никому не рассказывать… – задумчиво протянул чародей. – Но тебе, Виффим, – его голос понизился до шёпота заговорщика, – я не могу не открыться. Мы хотим отправиться в Араннари, изучать искусство любви!
Альрин закусила губу, стараясь не улыбнуться.
– В Храм Богини Любви? – переспросил паренёк, названный Виффимом. – Где люди, как пишут в книгах, словно рождаются заново? Говорят, оттуда мало кто возвращается!
– Верно, – усмехнулась девушка. – Но не потому, что их там силой удерживают. Подумай сам! Оказавшись в таком месте, многие захотели бы уйти?
– Тяжело поверить, – паренёк ехидно улыбнулся, – что в Араннари вас чем-нибудь смогут удивить. Или, может, вы там будете… преподавать? Шучу! – он предусмотрительно отступил на два шага, увидев выражение лица Эллагира. – Мир?
Чародей, оттеснив плечом Виффима, молча зашагал дальше, увлекая за собой Альрин.
– Пронюхает, – шепнула девушка, когда они отошли на достаточно большое расстояние. – Это же Виффим! Не стоило нам обсуждать задание так громко.
– Что ты предлагаешь?
– Надо его запутать, – все так же тихонько продолжила Альрин, сворачивая вслед за юношей в очередной коридор. – Стой! Он близко?
Эллагир закрыл глаза и произнёс формулу. По части заклинаний, усиливающих слух, он и в подмётки не годился своему учителю. К счастью, требуемое расстояние было невелико. Юноша почти сразу же услышал легчайшую поступь и осторожное дыхание человека.
Виффим.
Чародей кивнул, одновременно рассеивая заклинание, чтобы самому не оказаться ненароком обнаруженным. Альрин улыбнулась одними уголками губ.
– Коршун окончательно спятил, когда придумывал задание, – громко проговорила девушка, подмигнув другу. – Отыскать Семь Ключей, подумать только!
– Ты хоть знаешь, о чем речь, – успешно изображая недовольство, проворчал Эллагир, и, в свою очередь, ехидно улыбнулся.
"Пусть этот недоносок теперь разбирается, где правда, а где ложь", – подумал он удовлетворённо.
– Ну, что же ты, – Альрин укоризненно посмотрела на чародея.
В её зелёных глазах плясали озорные искорки.
– Семь кристаллов, также именуемых "Ключами", являются могущественными и до конца не изученными артефактами стихии Воздуха. Наиболее известен кристалл Стремительности, помогающий волшебнику передвигаться с невероятной скоростью, затем – кристалл Иллюзий…
Болтая без умолку о древних полузабытых реликвиях, они двинулись дальше, не забывая время от времени проверять, преследует ли их Виффим. Когда, наконец, назойливое присутствие бывшего однокурсника перестало ощущаться, Альрин вздохнула с облегчением:
– Коршун был бы доволен, если б слышал. Один Создатель ведает, сколько уроков подряд я ответила…
– У нас был весьма благодарный слушатель, – хохотнул Эллагир. – Пусть теперь разгадывает наш ребус.
– А мы приступим к сборам, Магистр Эллагир? – улыбнулась чародейка.
– Ещё мгновение, Магистр Альрин, – чародей привлёк к себе девушку и нежно поцеловал. – Ещё всего лишь мгновение…
Сборы и прощание с приятелями оказались недолгими. Через неполный час Эллагир и Альрин, одетые в простые дорожные плащи, вышли из ворот университета на улицы Старого Города.
Время обеда давно прошло, и жители, обитавшие в этой части Визенгерна, предавались отдыху. Улицы были пусты, лишь редкие прохожие приветливо кивали, завидев двух молодых чародеев.
Рынок, где можно было купить все необходимое, от лошади до дорожного посоха и от магического амулета, почти наверняка фальшивого, до запаса провианта, располагался на площади перед ратушей. Бургомистр не раз пытался перенести шумный, пёстрый, полный терпких ароматов базар подальше от своих окон, к Южным воротам, но всё безрезультатно. Жителям Визенгерна было намного удобней ходить за покупками к ратуше, и они не собирались отказываться от этой привычки из-за прихоти властей.
"Что ж, дорога нам известна. По крайней мере, её начало", – думал Эллагир, шагая рядом с Альрин по булыжной мостовой.
Он рассеяно почесал плечо: во время экзекуции туда попал кончик плётки. Исцеляющая формула, конечно, сняла боль и затянула раны, но лёгкое покалывание ещё напоминало о неприятном инциденте. Это не укрылось от взгляда девушки:
– До сих пор больно, милый? – тихонько спросила она, осторожно касаясь травмированного места. – Гаппо постарался на славу?
– Сколько помню, он всегда старается, – проворчал Эллагир. – С одиннадцати лет мечтаю с ним поквитаться.
Альрин изумлённо охнула.
– Что ж ты натворил такого, в одиннадцать-то лет, что тебя…
– Мальчишки со старшего курса рассказали мне одно заклинание, – пустился вспоминать юный маг. – Оно разрывает изнутри небольшой объект, – камешек, орех, головку сыра… Чары не боевые, и на живую плоть не действуют. Их придумал некто Лайран, и, если верить его же рукописи, изрядно повеселился.
– Действительно, обхохотаться можно, – язвительно ввернула девушка. – Что может быть смешнее головки сыра.
– Ну, расколоть чернильницу под самым носом Коршуна, было и впрямь забавно, – усмехнулся Эллагир.
– И Сандар вычислил тебя по следу от заклинания?
– Оно не оставляет следа, – мотнул головой юноша. – Меня заложил тот недоносок, который научил чарам. Верно, обиделся, что у меня они получались лучше.
Последние слова Эллагира потонули в шуме толпы: новоиспечённые маги вышли к Торговой площади. Гвалт на рынке стоял невообразимый. Это было особенно заметно после благоговейной тишины университетских аудиторий. Торговцы пытались перекричать друг друга, расхваливая товары, покупатели спорили о ценах, из скотного ряда неслось мычание и визг. Жаркая сумятица и сутолока царили повсюду.
Протискиваясь с великим трудом между людей и лотков, Эллагир и Альрин добрались, наконец, до торговцев конями. Здесь было малость посвободнее: всё же лошадь – не повседневный товар, раскупаемый направо и налево.
Чародейка потянула спутника к небольшому бревенчатому загону, где стояли два коня, приметные ещё издали. Тонкие ноги, изящный изгиб шей, умные глаза… Одна лошадь была серебристо-белая, как снег на солнце, а вторая – напротив, цвета воронова крыла. Любой распознал бы в них благородную кровь. Даже если доселе доводилось покупать лишь сахарных лошадок на палочке, какие торговки сластями продают на осенней ярмарке.
Перед загоном, рассеяно постукивая ладонью по старому потрескавшемуся дереву, топтался здоровенный рыжебородый мужик лет сорока-пятидесяти. Судя по одежде, он явился из самого глухого места этой части света. Просторные штаны из кожи были подпоясаны бечевой, а холстяная рубаха оказалась в нескольких местах порвана и грубо заштопана. Под слоем дорожной пыли едва угадывался какой-то узор.
