– А прямо по коридору до самого конца, там и кабинет директора. Все там собрались, шумят что-то, может, вы их успокоите. При даме-то, вроде как неприлично ругню разводить.
– Это да, это вы правы. Спасибо.
Батя кремень, ага, и вы этого кремня только что воочию видели, дяденька вахтёр.
Стараясь не всматриваться в многочисленные настенные фотографии, я, цокая каблуками, которые даже меня в оглушающей тишине раздражали, уверенно шагала навстречу неизвестности. Кубки, почётные грамоты с золотым теснением, многие из которых мой Андрей и добыл, украшали длинный коридор, и, по совместительству, комнату славы. На соревнованиях я бывала частенько, когда график позволял, а вот так, в закулисье побываю впервые. По шуму, доносящемуся из-за директорской двери, я и так поняла, где меня ожидали. Кричал при этом только сам директор, его противный голос я узнала сразу, поэтому эффект неожиданности решила не откладывать и шибанула дверь со всей силы, да так, что та от стены отлетела, открываясь, и едва не пришибла ещё и меня на обратном ходу. В воцарившейся тишине я видела лишь одно противное лицо и была уверена, что не ошиблась.
– Ну, это вам пустышку в слюнявый ротик заложить надобно? Или там что-то про подтягивание ползунков было, вы как-то не вдавались в подробности?
Пока ошарашенный директор смотрел на меня как на новые ворота, прошла вглубь кабинета, уселась на его стол и, не отпуская взгляда, продолжила.
– Ну, не молчите, только что так яро распинались. А теперь-то чего? Какули в подгузник закатились? Так я их быстро вытрясу, не боись.
– Вы… вы кто такая? Я вас не вызывал. – Отходя от моей нескромной наглости просвистел он сорванной от крика глоткой.
– Как раз меня вы и вызывали. Вон, мой оболтус сидит.
Глянула на сына. Скривилась, оценивая багровеющий синяк под левым глазом, разбитую губу и ещё один синяк, на скуле, плавно переходящий в тот, о котором упомянула ранее.
– Мам, ну, мы бы и сами договорились. – Вякнул, было, мой архаровец и я умилилась: весь в мать.
– Слышала я, как вы тут договаривались. Вон, хрустальные кубки только-только успокоились от децибел. Только вот до сих пор не поняла, кому нужна скорая помощь? Как вас? – Это я уже обратилась к директору, и неуважение или его отсутствие тут ни при чём – правда, запамятовала.
– Сергей Владимирович.
– Да, Сергей Владимирович. Вы так давно добивались аудиенции и теперь так неприлично долго молчите, что я начинаю подумывать, а не контузия ли у вас. А? Нет? Вы кивните хотя бы. – В растерянности развела руками.
– Это у вас контузия, причём на всю голову! Что вы здесь несёте?
– Пока бред, исключительно словесный, но могу и яйца, если продолжите так же кричать.
– Да я вас, да я… – Продолжал свистеть директор, пока я вежливо, смилостивившись над болезным, не протянула ему полный стакан воды.
– Спасибо. – Отдышавшись от первого глотка взахлёб, вспомнил он.
– Ну, и кто тебя так отделал? – Глянула весёлыми глазами на сына, хоть и больно за него, но и тот факт, что не сопляк, меня радует. – Этот что ли, малахольный? – Перевела взгляд на тощего мальчика в другом углу кабинета, он, так же, как и мой, стоял, опустивши буйну головушку, вряд ли от стыда, скорее, от комичности ситуации. Два крепких бугая, мой, правда, покрепче, и не могут разрешить спор! И только внимательно оглядев мальчугана и не обнаружив на теле значительных повреждений, узрела папашу за его спиной. Даже искренне удивиться не получилось. Завидев Филиппа Аркадьевича, смотрела так, словно всегда знала, что у него жена и стая ребятишек.
– Этот. – Отозвался Андрей и отвлёк моё внимание от многословного взгляда Фили.
– Чего дрались-то, ребята? – Пользуясь временным тайм-аутом в виде передышки от директорского крика, продолжила я.
– Девушку они не поделили. – Отозвался директор и плюхнулся на своё кресло. Сначала хотел согнать меня со стола, но потом махнул рукой, позволяя оставаться неподвижной.
– Так это же хорошо!
– Что хорошего?
– Хорошо, что не мальчика. Знаете, какой случился бы конфуз? Только вот одного не пойму, где та, кого вы так усердно делили?
– У неё парень оказался. – Буркнул мой Андрей и опустил голову ещё ниже.
– Ну и лопухи-и! Кто же так поступает? Нужно было собраться вместе и отметелить того парня.
– Так он же их и разнимал! – Вклинился директор.
– Клоуны. Ну, с вами понятно, а меня зачем звали?
– Так, определиться с материальным ущербом. – Цокнул языком директор, вскочил с места и едва ли не за руку поволок меня следом.
Минув длинный коридор славы и почёта, в котором несколько раз остановились и директор похвалился предо мной достижениями и заслугами, мы оказались в столовой. В этой самой столовой из целой мебели осталась только табуретка дежурного, которую этот самый дежурный своей попой, скорее всего, и грел во время погрома.
– Четырнадцать столов, семьдесят два стула, посуду мы даже не учли.
Директор всё зудел и зудел, а я ловила на себе взгляды Фили, призывавшие отвлечься на него, правда, половину из них я оставила без внимания, а вторую половину проигнорировала вовсе. Когда это жужжание над ухом, а так же вид пропитанной потом бледно-розовой рубашки довёл меня до нужной кондиции, словесный понос я посчитала необходимым закончить.
– Значит так, когда всё учтёте, тогда и созвонимся. Но беспокоить меня во второй раз не советую. Вот, Андрей. – Я толкнула в спину сына, который тут же шагнул вперёд. – С ним и решайте все наболевшие вопросы. А вы, – обратилась уже к двоим участникам разборок разом, – в следующий раз будьте умнее, и решайте спорные вопросы на ринге. Это будет по-взрослому. А сейчас вы как базарные девки, в волосы друг другу вцепились и катаетесь на полу на радость случайному зрителю. У меня всё.
– Э-э, Филипп Аркадьевич?
– Без комментариев. – Ответил как всегда немногословный Филя и первым удалился из помещения.
Прочитав сыну небольшую лекцию о вреде драки за заведомо чужих девочек, я отпустила его в раздевалку и вышли из здания школы мы вместе. Филя, держась за своего подопечного, стоял у крыльца, тоже, видимо, учил жизни.
– Лариса…
– Нам не о чем говорить. – Тут же прервала я будущую тираду, развернулась на месте и ушла, подталкивая сына вперёд.
Уже стоя возле машины, потрепала его за густую шевелюру, пока он милостиво склонился, позволяя мне побаловаться. Сын у меня высокий, ростом с Филю, если не больше, плечистый, широкий, в общем, совсем не в меня, редко позволяет проявить мне свою нежность на людях, вот и приходятся делать вид, что я зверь в юбке. И только в такие моменты, когда он провинился, могу оторваться и побаловать его и себя нежностью. Потаскала его за чуб, погладила по плечам, шлёпнула по попе ремешком от сумочки и тут же сама и пожалела. За всеми этими замысловатыми действами наблюдал и Филя со своим отпрыском, и директор из окна кабинета, а я просто наслаждалась жизнью, которая в очередной раз оказалась ко мне несправедлива. Конечно! Разве могло быть иначе? Чтобы Филя, да не женат?! Обиделась, и обязательно чем-нибудь покрою свою обиду, но не сегодня.
