– Я тебя не понимаю. Ты здесь, со мной. Какие тебе еще нужны доказательства? – удивился Джеймс.
– Зато я понимаю. Почему ты предпочел скромную пирушку на заднем дворе пышной свадьбе! Не хотел, чтобы кто-то знал, на ком ты женился! – вспыхнула Эмили. – Ты что, стыдишься меня?!
– Дорогая, единственная причина, по которой я так поступил лишь та – что у меня не было иного выхода. Супружество высшего вельможи – это дело государственной важности. Мне бы не разрешили на тебе жениться, сообщи я о своем намерении всем родственникам. Только поэтому я стараюсь сохранить это в тайне. В какой-то мере – ради тебя.
Эмили устало вздохнула. Пожалуй, он прав. Ну не признавать же это теперь!
– Я что-то утомилась, – Эмили зевнула, примирительно добавив, – вообще-то, у нас есть еще одна тема для беседы…Касательно грядущего праздника у графа…Но сейчас уже не помню, что хотела обсудить…
– Вот и правильно, пойдем в постель. Поговорим завтра, – Джеймс поцеловал Эмили в лоб, добавив с улыбкой, – да, кстати, хотел тебе заметить – Бернар остался в Лондоне. Это Люсьен.
Глава 28. Противоречия
Наутро Эмили проснулась оттого, что в глаза ей нещадно палило солнце. Первая мысль – встать и задвинуть занавеску, вторая – уже, наверное, полдень. Нужно сохранить остатки своего жалкого имиджа и спуститься хоть к обеду.
На радость, Джеймса дома не оказалось. Пока Люсьен объяснял ей, что хозяин в отсутствие, Эмили пристально смотрела на лакея. Ну почему его все время хочется назвать Бернаром? Видимо, потому, что половину слуг Джеймса зовут Бернарами…Или потому, что они так похожи? Отчего эти двое так похожи…
– Люсьен, прошу, организуйте мне чего-нибудь на завтрак, – Эмили заметила, что старый слуга подозрительно на нее косится. Еще бы! Наверняка, слушал вчера разборки, притаившись за шторой. Слушал и удивлялся, как она смеет возражать потомку прославленного рода. Или, наоборот, удивлялся, как Джеймс мог влюбиться в базарную скандалистку. Ну да неважно. Каждый знает ответ – любовь зла! Хотя она не торговка, как все ее называют! И если она волей судьбы оказалась на рынке, а не в галерее, это не меняет ее сущности. Она творческий человек, художник! Кстати, она не творила так давно…Ее руки уже позабыли о том, что такое краски и кисти…И какой она художник после этого? Может, она пройдоха, каких немало? Прикрывающих безделье громкими словами? Ведь приехав в Лондон, она не пошла работать в сиделки, горничные и белошвейки. Она посидела несколько недель на рынке в окружении своей выставки, и на этом ее труд окончился.
Вскоре на столе оказался горячий тонизирующий завтрак. Нежнейшее из блюд – scramble eggs с двумя полосками жаренного бекона. Тосты со сливочным маслом и джемом. Тушеные со специями бобы в томатном соусе. Жаренные шампиньоны. Две венские вафли с кремом. Чашка кофе со сливками и стакан воды с лимоном.
Несмотря на соблазнительность блюд, аппетита у Эмили не было. Дурное настроение отбило всякую охоту завтракать. Эмили всегда догадывалась, что отношения – вещь хрупкая. Грубым словом можно разрушить все очарование, подаренного судьбой чувства. Словом ли? Для каждого свой порог дозволенного: над кем-то достаточно непристойно пошутить, а кого-то не возьмут и отборные оскорбления – любовь не только слепа, но еще и глуха. И это красивая ваза. Стоит лишь раз уронить ее, как потом придется довольствоваться склеенными черепками с уродливыми трещинами. Эмили очень не понравился вчерашний портрет. Еще меньше ей понравилось то, что граф Хойос был в курсе ситуации. Все осведомлены, кроме нее! Недаром говорится в старинной поговорке: маленькая ложь – большое недоверие! Если хоть раз ее, Эмили, обманут, недоговорят – то она уже всегда будет подозревать и чуять подвох даже там, где его нет. Надо как-то избавиться от этого чувства, иначе жизнь может превратиться в кошмар, как уже однажды произошло в Лондоне…Кстати Лондон…Поймали ли Потрошителя? Или Джеймс оказался прав, и следствие беспомощно роется в куче ничего незначащих улик? Надо на досуге засесть за письмо Роберту, рассказать о себе и узнать, как продвигаются дела. Интересно, как поживает Филл. Он всегда так весел. Интересно, как поживает сам Роберт…Почему каждый раз, как она поругается с Джеймсом – вспоминает о Роберте? Ведь, кажется, он ничего ей не предлагал и не обещал. И даже не выказывал знаков влечения. Но отчего тогда ее мучает вопрос…Если бы он все же предлагал, обещал и выказывал знаки – кого бы она предпочла: полицейского или принца? Если ставить вопрос именно так, то, конечно, второго. Но если спросить, кто ей ближе…С кем ей проще…Кто всегда восхищал ее…Разве можно ответить на эти вопросы? Можно только воображать!
Эмили пошла прогуляться, дабы развеять печали. По дороге она решила заглянуть к Мэри. Та встретила ее в нарядном утреннем неглиже и, как всегда, радушно. Хозяйка дома была не только модницей, но и тонким психологом. Она сразу заметила, что с Эмили что-то не так. Впрочем, немудрено, ведь Мэри была свидетельницей происшествия в театре.
– Эм, мне кажется, в этот раз он, действительно, не виноват. Нелепая случайность, – поправляя кружевной воротник алого шелкового шлафрока, утешала Мэри грустную Эмили. – Тем более, он и сам казался расстроенным.
– А представь, как расстроена я! – Эмили не могла побороть в себе чувство неприязни к прошлому Джеймса. Она не хотела ничего понимать. И не желала даже знать. Но сведения сами ворвались в ее жизнь. А настоящее? Лучше ли оно прошлого? На всех приемах и праздниках он всегда без нее! О ней даже никто не знает! Она с ним только на ничего не значащих мероприятиях вроде поэтического вечера. Но светские рауты он проводит в компании других женщин! Как ей может нравиться такое собственное положение?
– Послушай, я знаю эту даму, – Мэри успокоительно взяла Эмили за руку. – Изысканные манеры, известная семья. Внешность, которая нравится всем мужчинам…Она неплохо музицирует, к тому же…И все вроде бы с виду великолепно. Однако она все же неприятная особа. Ее нрав – просто ужасен. Джеймс никогда не относился к ней серьезно. И никогда бы не полюбил такую. Поверь мне. Но ты же знаешь мужчин. Если доводится коротать время в женской компании, им важен совсем не нрав.
– Да мне все равно, как он к ней относился! Я хочу знать, сколько еще девиц будет к нему клеиться! – разозлилась Эмили. – Мне теперь всегда придется вздрагивать при появлении курьера! Я не этого хотела, Мэри. Не этого. Я хотела быть любимой. А не сражаться с армией алчущих баб! Хотела спокойную тихую гавань для своего сердца! А это не гавань, а какая-то свалка! О чем еще я не знаю?! Что еще он от меня утаивает?!
– Он красив, молод и богат. Он всегда в центре внимания. Эти девки летят на него, как пчелы на мед! Представляю себе, как это все неприятно. Но тебе не следует переживать. Видно, он, правда, тебя любит. Иначе не женился бы на тебе! Только без обид! – Мэри улыбнулась по-дружески подбодряюще. – Кстати, в Вене был огромный скандал из-за отношений этой баронессы и Джеймса.
– Не называй это отношениями! – фыркнула Эмили.
– Из-за ее связи с Джеймсом, – перефразировала Мэри. – Можно сказать, это тоже сыграло в какой-то степени свою роль в том, что Джеймсу пришлось уехать!
