Эмили размышляла, пока снова не заснула. А когда она очнулась во второй раз, на улице был день. Хмурый, пасмурный, но, определенно, день. Эмили с радостью отметила, что на этот раз она чувствует себя намного лучше. Несмотря на слабость, она все-таки в состоянии встать с кровати.
Сбросив одеяло, Эмили свесила ноги с кровати. Оказалось, что она одета в какую-то грубую сорочку, не слишком-то ладно скроенную. Странно, как Джеймс мог допустить, чтоб ее вырядили в такую одежу, которая еще и сильно велика ей!
Эмили подошла к двери и дернула ту за ручку с намерением выйти из палаты. Но оказалось, что замок заперт. Это немало удивило ее. Вот так новость. Что же это? Может быть, ее решили запереть, чтобы никто посторонний не смог ее потревожить? Должно быть, это в целях безопасности. Может, опять активизировался маньяк…О, вседержитель…Маньяк! Джеймс был вместе с маньяком! Но как такое возможно?! Разве этих людей может что-то объединять?! Или их всегда что-то объединяло…
Не зная, что думать, Эмили лишь оставалось ждать объяснений. От Джеймса. Пусть растолкует ей, что значит его прогулка с мистером Уолдри! И почему она сама, Эмили, в этом неприятном месте. Когда он заберет ее домой?!
Эмили ломала голову, пытаясь как-то оправдать все происходящее. Но что-то тревожное крылось за выбеленными стенами. Подползало к сердцу змеей, готовясь ужалить неминуемым выводом.
Вскоре Эмили услышала шаги в коридоре. Наверное, это Джеймс. По привычке она попыталась поправить волосы. Но они оказались коротко острижены. Эмили нахмурилась, ища глазами по сторонам зеркало. Но его не было. Эмили не могла поверить в то, что теперь у нее нет ее роскошной шевелюры! Как Джеймс мог позволить такое! Ведь ему так нравились ее медные волосы!
Пока Эмили изумлялась своей новой прическе, дверь отворилась. На пороге стоял мужчина средних лет в белом халате. Его тронутые сединой волосы были аккуратно уложены. На вид ему было лет пятьдесят. Он был еще не стар, но его высокий лоб уже пересекали две глубокие морщины. В целом вошедший производил положительное впечатление.
Эмили была рада, что ее хоть кто-то навестил. Ей уже начинало казаться, что о ней забыли и вовсе. И тут этот человек. Слава богу, внушающий доверие тип. Сейчас он-то все и объяснит.
– Здравствуйте, – Эмили поднялась в приветствии.
– Здравствуйте, мисс. Как вы себе чувствуете? – доктор присел на стул, поправив одеяло, свешивающееся с кровати Эмили.
– Благодарю, средне, – Эмили решила, что не следует лихорадочно засыпать его вопросами прямо с порога. Сейчас он сам все поведает. Он ведь за этим пришел.
– Что ж, это радует. Вы довольно долгое время были не в себе…– начал доктор.
– После того ушиба – немудрено…Ну теперь-то со мной все в порядке. Хе-хе. А где Джеймс? – Эмили чувствовала тревогу. Она хотела поскорее уточнить самое важное, чтобы успокоиться и болеть дальше спокойно.
– Джеймс? – доктор вопросительно оглядел Эмили в некотором недоумении.
– Мой муж…Не знаю, как он мог еще представиться…– Эмили решила, что, возможно, Джеймс в целях предосторожности назвался другим именем.
– Мисс, давайте начнем сначала, – доктор откинулся на спинку стула. Сложив ногу на ногу, скрестил пальцы рук на коленке. – Меня зовут доктор Пэйн, я занимаюсь вашим здоровьем. Позвольте, я задам вам несколько ключевых вопросов. После чего попробуем вместе ответить на ваши. Договорились?
– Хорошо, – Эмили утвердительно кивнула. Хотя на самом деле ей не понравилась вся эта его фраза. От нее разило чем-то очень скверным. Не передать чем именно, но от этого дуновение не становилось приятнее.
– Мисс, как ваше имя? – доктор чуть поправил очки на своем носу.
– Меня зовут Эмма, – ей все больше и больше не нравился диалог с доктором. Как это возможно, что он лечил ее все это время, и Джеймс не сообщил ему даже имени пациентки! Каковы бы ни были предосторожности, кои всегда присутствуют в жизни Джеймса, имя – это пустяк. Так где же все-таки Джеймс? Как он мог оставить ее здесь одну с этими врачами! Да они же напугают ее до смерти своими допросами!
– Хорошо. Сколько вам лет? – продолжал доктор.
– Мне? – Эмили не нравились его дурацкие вопросы все сильнее. Какое все это имеет отношение к делу? – Мне двадцать четыре, да…
– Хорошо. Вы знаете, какой сегодня день? – доктор раскрыл папку, в которой были какие-то исписанные бумаги, а также несколько чистых листов.
– Ну я не могу ответить точно. Вы же сами сказали, что я была без сознания…– Эмили подумала о том, что она действительно не знает, какой сегодня день. Впрочем, можно легко вычислить – когда они ездили в поместье, на календаре было 25 марта 1889 года, она хорошо это запомнила. – Я не знаю, сколько я здесь, но, надо думать, недолго…Последнее, что мне помнится – это 25 марта.
– Если я вас правильно понял, то последний день, который вы запомнили, это 25 марта 1888 года?
– Нет, я же говорю! 1889 года…А разве это так важно? – Эмили начинала злиться. Ей не терпелось узнать, что происходит. А этот нудный лекарь тратит время на чепуху вместо того, чтобы вести конструктивный диалог.
– Вы уверены? – доктор еще раз уточнил, записав что-то на чистый лист бумаги.
– Да…– Эмили сдвинула брови.
– Мисс, сегодня 23 марта 1889 года. День, о котором вы говорите, еще не наступил, – доктор смотрел на Эмили с неким сочувствием.
Водворилась пауза, во время которой Эмили лишь глупо улыбалась. Но видя, что доктор не смеется и не шутит с ней, она и сама сделалась серьезна.
– Этого не может быть. Уж дату-то я помню, – Эмили чувствовала, что еще немного – и она устроит этому вежливому доктору скандал, ибо он вздумал потешаться над ней, когда ей вовсе не до смеха.
– Боюсь, вы заблуждаетесь, мисс, – сочувственно отозвался доктор.
– Так! Хватит уже! Теперь вопросы задаю я! Что это за место?! Где я? – Эмили наперед знала ответ. Пока еще не осознавала его сути, но все-таки знала.
– Это приют для душевнобольных людей, – слова доктора звучали как неоспоримый и окончательный приговор.
– Чего?! – Эмили поняла, что услышала как раз то, что должно было прозвучать. И оно прозвучало. А должно ли? С какой стати она здесь? Она ведь нормальный здоровый человек. По крайней мере, сейчас. Еще каких-то полгода назад ее, возможно, и следовало упрекнуть в некоторой неуравновешенности. Вспомнить, хотя бы, как она погналась за господином в цилиндре. Но сейчас, когда все страхи позабыты, она совершенно контролирует себя и ситуацию…
– Да, это так. Постарайтесь принять эти сведения, – глаза доктора выражали сочувствие.
– Да, но что я тут делаю?! – Эмили пыталась себя убедить в том, что произошла какая-то ошибка. Она просто ударилась головой, и вот ее поместили сюда для обследования. Но тон, в котором с ней разговаривал доктор…Такой жалостливый и угодливый тон…Так можно разговаривать только с умалишенными.
